— Почему же?
— Такими получились. Первая продукция, честь фирмы. Работают подвижники. На износ. Но когда очередь дошла до нас, бедных, ситуация изменилась. Светлые головы, убаюканные успехом, почили на лаврах, расширили штаты, окружили себя бездарными подхалимами, родственниками, позвоночниками. От всей этой шушеры не отбиться. Еще бы! На очереди венец творения. Какими премиями пахнет, какова престижность! А межгалактические командировки? Тут уж талантам делать нечего. Таланты пусть кошек до сиамских кондиций доводят, а за человека новое поколение возьмется. Дорогу молодым! И что же?
Саша поднес коньяк к губам. Доктор сделал паузу и тоже выпил.
— И что же? Сами видите. Напортачили. Там недотянули, тут поспешили, лишь бы поскорее отрапортовать. Вот и сделали недоведенную модель, а на конвейере тоже сбой, поставщики недопоставили разумные гены. Так и поплыли дефектные пробирочки через время и пространство. На каждой штампик — «друг, товарищ и брат», а внутри — «умри ты сначала, а я после». Ну и, понятно, только их выпустили в окружающую среду, товарищ и брат сразу за дубину, за каменный топор и пошли гвоздить по головам и меньших братьев, и средних, и старших. Умри ты сегодня, а я завтра! Не надоело слушать? — прервался Доктор. — Засиделся я в одиночестве, простите болтливость стариковскую. Хочется мыслить парадоксально, иначе скучно очень. К тому же бессонница. А в моем возрасте, если не спишь, конец неизбежный постоянно в мозгах маячит. Вот и отвлекаешься такими фантастическими шутками.
— Черный у вас юмор, Валентин Викентьевич.
Старик метнул короткий взгляд.
— Да уж какой есть. Жизнь подвела. Я понимаю, что гипотезы мои мрачноватые, но это же гипотезы только. В истинные тайны — кто мы, откуда, зачем? — нам проникнуть не дано. Наш удел — секреты малые. Вот откуда, например, ваша монетка в огороде? Ведь вы из-за нее ко мне зашли?
— От вас не скроешься, — признался Саша, немного удивленный проницательностью старика. «В самом деле, мозги варят!»
— Зачем же скрываться? Пришли вы по адресу и вовремя, с удовольствием проговорил Доктор, потирая руки, — хотя и любопытно, что именно вас ко мне подтолкнуло?
— Вы связали бой у моста и эту монету.
— Верно! — обрадовался Пухович. — Да пейте же вы, ради Бога! Наши компьютеры работают по одной программе. Но в прошлый раз я не мог вам сказать того, что могу сейчас. И виноваты в этом вы сами. И вас, и меня, дорогой Саша, заинтересовала эта монетка, но вы по молодости поспешили сдать ее в музей, а я, умудренный опытом, нашел возможность исправить вашу ошибку! И вот результат. Полюбуйтесь!
Доктор с торжеством вытащил из кармана бумажник и извлек из бокового отделения фотографию.
— Она? — И, не дожидаясь ответа, добавил с торжеством: — То-то!
Пашкову не нужно было рассматривать снимок, однако изобразить удивление пришлось.
— Ничего удивительного! Мне оказал любезность один молодой друг. По моей просьбе сфотографировал монету в музее. Ну, что скажете?
— Зачем?
— Не понимаете? Мы же говорили о взрыве моста и об античной находке на месте боя. Должны же вы как музейный работник знать о «кладе басилевса» и о постигшей его участи.
— Его вывезли…
— Но не довезли. Он находился в вагоне, который свалился в поду.
— Вы думаете?
— Убежден. Я еще тогда был наслышан, какие поиски тут учинили.
— Вот и нашли. Нашли и вывезли.
Саша не мог понять, что заставляет его противоречить, даже скрывать правду от Доктора. Тот вел себя откровенно, но как-то уж слишком напористо, и это не нравилось Пашкову.
Увлеченный старик, казалось, не замечал Сашиного внутреннего противодействия.
— А наша монетка? — с ехидцей спросил он. — Немцы оставили ее Захару в компенсацию за сожженный дом? Что-то не замечал я у них обостренного чувства справедливости.
— Но если вы правы… Значит, монета из клада?
— Вот это я и предлагаю вам уточнить. Возьмите фото. В музее наверняка сохранились какие-нибудь описи, документы…
— Узнать можно и без фотографии. Монета ведь в музее.