— Только монету? И ничего больше?
— Да, никакого адреса, никакой записки.
«Она должна была сказать — «ничего не понимаю»! Но не сказала. Значит, имеет предположение или знает, почему монету бросили…»
Мысль Мазина работала скорее лихорадочно, чем четко. Неожиданность оказалась гораздо неожиданнее, чем можно было предположить. Игорь Николаевич многое повидал на служебном веку, но такое, чтобы в квартиры забрасывали золотые монеты, случилось в его практике впервые. Обычно золото следовало обратным маршрутом.
«Что же делать? Признаться, что пришел узнать о погибшем, а все, что услыхал, полная неожиданность? Стоит ли? Конечно, Вера не преступник Филин, перед которым он просто права не имел до конца раскрыться, умалить авторитет. Авторитет был необходим, чтобы оставить Филина в состоянии неопределенности, сомнений, растерянности. Здесь напротив. Авторитет нужен, чтобы помочь этой, безусловно честной, но в чем-то, кажется, напутавшей женщине обрести уверенность. Ни в коем случае не надувать щеки, не изображать всезнайку! И все-таки придется рискнуть. Когда-то говорили, что риск — благородное дело».
— Монета из «клада басилевса»?
Вера наконец обрадовалась. Видно, ей было не очень понятно его поведение.
— Конечно! Потому и ко мне.
— А зачем? Или за что?
Мазин задал эти вопросы, откладывая главный, о судьбе клада.
— Не знаю, может быть, это предупреждение или угроза. Смотри, мол, и у тебя совесть нечиста.
— Разве?
Радость на лице Веры погасла, и оно вновь стало печальным.
— Если ошибка приводит к опасным последствиям, можно ли считать себя невиновной? Вы пришли ко мне первым, а должна былая.
— Мы встретились после того, как вам забросили монету. Ошибка была допущена раньше.
Игорь Николаевич не подчеркнул вопроса в последней фразе, оставляя возможность подумать над ответом. Но Вера ответила сразу.
— Раньше. Вы все знаете?
И хотя последние слова прозвучали четко вопросительно, за ними слышалась убежденность, что он, несомненно, знает.
Тогда Мазин сказал:
— Нет, не знаю.
Разговор чем-то напоминал недавнюю беседу с Филиным. Снова неожиданности, сомнения, трудный выход на правду. И в то же время все было не так. Идя к Филину, Мазин понятия не имел о кладе; идя в музей, подозревал, что смерть неизвестного с кладом связана. Скрывая незнание от профессора, старался узнать, что тот хочет скрыть; недоговаривая Вере, стремился поощрить ее откровенность. Наконец, признаваясь в лукавстве, над Филиным чувствовал победу, сознаваясь Вере, испытывал неловкость.
— Я знаю только одно: клад «всплыл» со дна реки, и я пытаюсь добраться до тех, кто знает об этом больше меня.
— И все?
— Все.
— Вы не нашли клад?
— Нет.
Вера наклонила голову и прикрыла глаза пальцами.
— Я надеялась, что ошибка поправима, хотя и понимала, что очень ошиблась, что неправильно поступила… Но если бы клад нашли… Получается, что его нашли преступники? Это я виновата во всем, я! Не представляю, что со мной теперь будет… Всю жизнь меня преследуют несчастья, и даже винить некого. Неужели я хуже всех?
Мазин не представлял суть ошибки, но ему было жаль Веру. Не требовалось особого знания людей, чтобы увидеть в ней не преступницу, а человека, попавшего в беду, да к тому же, в силу характера, склонного и вину и беду преувеличивать и терзаться.
— Как это началось?
Вера подняла голову и доверчиво посмотрела на Мазина. Кот, видя, что кормилицу обижают, смотрел жестче.
— С подарка.
— Говорите, говорите! Разберемся вместе.
Не очень гладко, однако вполне доступно, постепенно обретая управление чувствами и словами, подбодренная, Вера рассказала, что есть человек, который к ней очень хорошо относится и раньше так относился и помогал, когда она с маленьким ребенком одна осталась, но между ними ничего нет, он только хороший друг и считает необходимым поздравлять ее с днем рождения, хотя она всегда возражала против трат на подарки, но все-таки, как и каждой женщине, приятно… И вот недавно, в очередной день рождения, он принес античную монету, чтобы она сделала какое-нибудь украшение, она не хотела брать, потому что место такой вещи в музее; но он уговорил, сказал, что монета обычная, нашла ее в огороде знакомая старушка Бог знает когда, и в музее она затеряется среди многих подобных и пролежит десятки лет в фондах, где ее никто и не увидит…
Пока рассказ Веры не вязался с тем, что было известно Мазину. Филин говорил, что монета в музее.