Начались упорные разговоры о погромах. В то время я работал на заводе контролером ОТК. Хотя со всеми работягами у меня были нормальные отношения, мне прозрачно намекнули, что когда "сверху придет отмашка" и разрешат бить евреев, я буду первой жертвой. Ожидалось, что погром будет 1 мая. Об этом стали говорить сразу после Нового Года. Мы решили не ждать. К тому времени родители моей мамы уже уехали в Израиль и выслали нам вызов. За два месяца мы оформили документы и 22 апреля 1990 года, в день 120-летия вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, с Финляндского вокзала отправились в долгий путь на историческую родину. Мы так спешили, что не успели отправить даже дальний багаж - только несколько посылок с книгами и пластинками. Остальное продали. Продали мебель, старинное пианино "Макс Лепчинский", которое мой дед сам реставрировал и настраивал. Продали и каминные часы. За 2.5 тысячи рублей. Когда мамина подруга, собирающая антиквариат, узнала, что мама хочет продать наши часы за такую сумму, она тут же примчалась с деньгами. По тем временам, это была фантастическая сумма - моя зарплата за два года работы на заводе. Так наши часы обрели новых хозяев - Сидоровых, советских дипломатов. Рубли, вырученные от продажи имущества, мы обменяли на доллары. По курсу: 6 рублей за один доллар. Причем, нам дали обменять всего на 570 долларов на всю семью. После этого у нас еще осталось 3 тысячи рублей. Эти деньги папа подарил Петру Федорову, своему школьному другу. Как настоящий русский интеллигент, Петр не взял эти деньги себе, а положил их в сберкассу на имя моего отца. Мол, если нам в Израиле не понравится, и мы вернемся, нам будет на что жить первое время. Но мы не вернулись.
Мои родители прекрасно устроились в Израиле. Стали работать по той же профессии, что и в Ленинграде - учителями физики. Выучили иврит и работали, отец - с первого года пребывания в стране, мать - со второго. Зарплата отца иногда доходила до 4 тысяч долларов в месяц чистыми, мамы - до трех тысяч. Через три года мы купили нашу первую квартиру, трехкомнатную, еще через семь лет закончили выплачивать ссуду, а еще через три года, в 2003-ем родители купили вторую свою квартиру, на этот раз четырехкомнатную, причем, без всякой ссуды.
К слову сказать, ту новую квартиру в Рыбацком мы отдали государству. Бесплатно. Это еще было до приватизации, поэтому мы уезжали из России, практически, "с голой задницей" - и это после 20 лет тяжелейшего труда моих родителей в советских школах! Ни старинное пианино, ни папину немецкую скрипку, ни, тем более, антикварные каминные часы мы вывезти не могли - советская власть не позволила бы.
Вот вроде бы и вся история.
Так причем же здесь клад, спросите вы?
А вот, при чем.
Когда мои родители приехали в гости к Федоровым в 1994 году, эти деньги, что они им оставили, превратились в 10 долларов. Папа торжественно снял их со счета в сберкассе и купил на них коробку шоколадных конфет. Конечно, если бы мы не продали свои часы с бронзовой богиней, мы бы не смогли купить эти конфеты - ведь тогда бы Петр, папин друг, не положил бы эти деньги на депозит...
Но я не о том.
Через пару лет, мои родители начали по-настоящему путешествовать. Они побывали и в Турции, и в странах Европы, и в Америке. В Нью-Йорке они зашли на экскурсию в Музей Современного Искусства. Какого же было их удивление, когда в одном из выставочных залов они увидели... наши часы!
Нет. Конечно, это были не наши часы, а их копия. Точно такие же старинные каминные часы с богиней истории Клио и эмалированным циферблатом в бронзовой тумбе, с таким же серебряным звоном, но только вместо нашей деревянной подставки, сделанной моим дедушкой, там были бронзовые ножки в виде лап льва.
- Что это за часы? - спросил отец на английском служащего музея (отец свободно говорит не только на русском и на иврите, но и на английском).
- Это старинные часы, - сказал служащий. - Их цена около миллиона долларов. Таких часов было изготовлено всего два экземпляра. Один - этот, а другой где - неизвестно...
- А другой был у нас! - сказал отец.
- Возможно, - служащий музея улыбнулся. Разумеется, он папе не поверил. - Если так, то вы легко могли бы стать миллионерами, продав этот второй экземпляр нашему музею...
Вот ведь смешно получается! Мы всю жизнь мечтали о кладе, а он стоял у меня на каминной полке! И превратился, в конечном итоге, в коробку шоколадных конфет...
14.11.2012.