— Я вижу, вы мудрый человек, — проговорила Профулла. — Научите меня, как поступить.
— Научить-то можно, — ответил Бховани, — только много времени уйдет на науку, лет пять или шесть. Хотя если ты согласна, то я не против. Только имей в виду: в течение всего этого времени ты не прикоснешься к своим кувшинам. Не беспокойся, едой и одеждой я тебя обеспечу. Будешь получать ровно столько, сколько потребуется — не больше. Но уговор: ты станешь беспрекословно меня слушаться. Ну как, принимаешь мои условия?
— А где мне жить? — осведомилась Профулла.
— Там же, где и теперь. Останешься в этом лесу. Мы со временем немного приведем в порядок твои развалины.
— Я буду здесь жить одна?
— Нет, я пришлю тебе двух женщин, чтобы они всегда были радом с тобой. Не бойся, пока я хозяин этих мест, никакая опасность тебе здесь не грозит.
— Как же вы будете учить меня? — поинтересовалась девушка.
— Ты знаешь грамоту?
— Нет.
— Значит, с нее и начнем.
Итак, они договорились, и Профулла вздохнула с облегчением, радуясь, что нашла себе покровителя.
Бховани Патхок простился с ней и вышел со двора. В лесу его дожидался высокий широкоплечий человек с аккуратно подстриженной квадратной бородкой.
— Ронгорадж? — удивился Бховани. — Ты здесь зачем?
— Пришел за вами, — ответил Ронгорадж. — А как вы сами здесь оказались?
— Я, кажется, нашел того, кого искал все эти годы.
— Раджу?
— Нет, рани.
— А чего их искать? Английский король уже тут как тут. В Калькутте, говорят, Гастингс вовсю старается для него. Ловко орудует.
— Нам нужен другой король. Ты ведь знаешь, кого я имею в виду.
— Ну и как, отыскали?
— Готовым такого не найдешь. Его надо сотворить. Бог создает железо, а человек выковывает из него меч. Кажется, я нашел хорошую сталь, теперь пять лет буду ее обрабатывать. А ты проследи, чтобы ни один мужчина, кроме меня, не заходил в этот дом. Помни, она молода и красива.
— Слушаюсь. А теперь о моем деле. Я пришел к вам сообщить, что на днях люди сборщика налогов разграбили Ронджонпур.
— Ну что ж, тогда мы почистим его контору и вернем потерпевшим все то, что у них отобрали. Деревенские помогут нам?
— Надеюсь, что помогут, — ответил Ронгорадж.
13
Бховани Патхок выполнил свое обещание. Он прислал к Профулле двух женщин, поручив одной из них — ее звали Мать Гобры — ходить в деревню на базар, а другой — неотлучно находиться при девушке. Мать Гобры была темна кожей, стара — ей исполнилось семьдесят три — и тута на ухо. Было бы полбеды, если б она совсем не слышала, тогда с ней можно было бы объясняться знаками и никаких недоразумений не возникало бы. Но она частенько одни слова разбирала, а другие — нет, и в результате дело нередко доходило до курьезов. Ее напарница была ей полной противоположностью: молодая, всего лишь лет на семь старше Профуллы, красивая и довольно светлокожая. Они словно дополняли друг друга — одна излучала свет, а другая воплощала тьму.
Мать Гобры молча поклонилась Профулле, сложив ладони в пронаме.
— Тебя как звать? — спросила девушка.
Та промолчала.
— Она плохо слышит, — пояснила молодая. — Все ее зовут Мать Гобры.
— Сколько же у тебя детей, Мать Гобры? — снова обратилась к ней Профулла.
— Так, конечно, хорошо, когда человек добрый, — ответила та. — Как же иначе?
Профулла покачала головой.
— Ты какой касты? — поинтересовалась она.
— Да, на базар могу ходить часто, — невозмутимо заявила старуха. — Когда пошлешь, тогда и пойду.
— Я спрашиваю тебя, ты кто такая?
— А зачем тебе другая? Я одна со всем управлюсь. Вот только два дела мне не под силу.
— Какие же? — полюбопытствовала девушка.
У старухи неожиданно прорезался слух.
— Какие? Не могу воду носить — поясница у меня слабая — и стирать. Придется тебе тут самой постараться.
— А остальное все сможешь? — спросила Профулла.
— Посуду мыть тоже должна будешь ты.
— Ладно. А ты-то что делать будешь?
— Да вот еще, мести дом и обмазывать стены я тоже не гожусь.
— А чем же ты станешь заниматься? — удивилась Профулла.
— Как чем? Всем, чем прикажешь. Фитиль для светильника могу свернуть, воду из кувшина вылить, лист грязный, как поем, выброшу. А главное — за покупками ходить стану.