— «Сергеином»! — прыснул Слава. — Скажем «гоп», когда перескочим! Подумаем лучше, что взять на дорогу. Записывай, Костя: веревок метров… ну, сколько достанем, — раз; карманный фонарик — два; продуктов…
— А знаете, — взволнованно прошептал Костя, — может, в войну партизаны там что-нибудь прятали?
— А что ты думаешь? — снова загорелся Сережа. — Наверное прятали!
— Тогда колодец может быть заминирован, — пришел к выводу Слава.
Возбужденные ребята с минуту молчали. Потом Сережа встрепенулся:
— Ну, так что? Мы же не трусы какие-нибудь? Все исследователи должны рисковать своей жизнью. Или, может, вы испугались?
«Испугались»! Какой же на свете мальчишка признается, что он испугался? И Славка, насупясь, сказал, что они с Костей трусами никогда не были и пускай Сергей ведет их к тому Волчьему Колодцу и на деле убедится, кто они такие.
Приятели твердо договорились — завтра на рассвете отправиться в экспедицию к Волчьему Колодцу.
— Пароль будет новый, — предупредил Сережа, — Стучать не надо, просто трижды кукарекнете.
Телеграмма
К вечеру у Сережи все было готово к походу. Он даже выпросил у матери рубль семьдесят копеек на батарейку.
А вечером пришел с работы отец и еще с порога весело объявил:
— Сибиряки наши едут! От Максима с дороги телеграмма. Мать, пеки пироги, а ты, Сергунок, готовься долгожданную подружку встречать!
Мария Семеновна — Сережина мать — радостно забегала по комнате, а Сережа с недоумением взглянул на отца: какую это подружку, да еще долгожданную, ему придется встречать?
— Вот чудачина! — рассмеялся отец. — Тамарочку, дочку моего фронтового побратима, Максима Максимовича из Боготола. Я ведь читал тебе недавно письмо от него: дядя Максим будет проезжать мимо нашей станции Зубры на курорт, в Крым, и по дороге заедет к нам, повидаться. Обещал и дочку свою привезти — погостить в нашем лесничестве. А через месяц, когда будет возвращаться домой, заберет ее. Ну, баламут, — отец весело взъерошил Сережин «ежик», — подружка-сибирячка завтра к тебе приедет! Что ты на это скажешь?
— Завтра? — ошарашенно спросил Сережа. — Батя, давай лучше встретим ее послезавтра.
— Как так — послезавтра? Дядя Максим телеграмму дал из Москвы — следовательно, завтра в шесть утра они будут в Зубрах. Лесничий разрешил взять машину, вот на рассвете и выедем за ними.
Пока Сережа обдумывал свое затруднительное положение, отец достал из комода фотографии и стал их перебирать.
— Эх, давненько, Максим, мы с тобой не видались!
Сережа подошел к отцу и заглянул через плечо. Эту фронтовую, потертую фотокарточку он видел не раз и знал, что тот, высокий, на полголовы выше отца, усатый танкист и есть дядя Максим — сибиряк, лучший батин друг. Очень интересно увидеть его настоящего, живого. Только… лучше бы у дяди Максима был сын…
— А вот она — глянь, вылитый Максим! — отец показал Сереже другую фотографию.
На ней, уже в штатской одежде, тот самый огромный дядя Максим с русоволосой, полнолицей женщиной. А между ними — маленькая, худенькая, лупоглазая девчонка, лет трех.
«Ничего себе подружка! — тоскливо подумал Сережа. — Придется теперь нянчиться с ней целый месяц. Пропала экспедиция к Волчьему Колодцу…»
— Худышка какая, — жалостливо заметила Мария Семеновна, — одни глазенки светятся.
— Она тут как раз после болезни. Помнишь, Максим писал, что Тамарочка тяжко хворала, еле выходили.
— Как же она, бедняжка, такую дальнюю дорогу перенесет?
— Так это ж когда было! Она давно выздоровела.
— Не говори, — перебила мать. — Если бедное дитя так тяжело болело, снова сил набрать нелегко. Известно — Сибирь, морозы, там хоть кто занеможет. Нужно будет ее хорошенько у нас подправить. Побегу утречком на село, к Писаренкам, — меду достану. Ты, сынок, гляди развлекай девочку и, боже сохрани, не обижай ее!
— Может, ей куклу купить? — чуть не плача, предложил Сережа. — Я же не знаю, чем ее развлекать…
— Зачем куклу? — удивился отец. — Ей теперь уже двенадцать лет, как и тебе. Рукоделие ей нужно, вышивание-расшивание всякое, это девчоночье дело. Мать знает, сама такой была.
— Конечно, конечно, ты уж не беспокойся. Найдем ей и вышивание и расшивание, присмотрю, как за родной. Пускай поживет с нами тихое дитя, может, и наш сорвиголова опомнится.
— А откуда вы знаете, что она — тихое дитя? — буркнул Сережа.
— А ты на карточку взгляни. Сразу видать — не твоего поля ягода! Пойду-ка достану новый коврик и постелю в маленькой комнатке, там ей будет уютно.