Фриц Вонг, в восторге от Роя, отскочил назад.
– Через час, марсианин! В столовке! Приходи обязательно!
Мы попыхтели дальше среди полуденной толпы, свернули за угол. Рой направил машину в сторону Спрингфилда (штат Иллинойс), Нижнего Манхэттена и Пиккадилли.
– Ты знаешь, куда мы едем? – спросил я.
– Черт побери, на студии есть отличное место, где можно спрятать тело. Кто его там заметит? На натурных площадках среди абиссинцев, греков, чикагских гангстеров, приведи туда хоть шесть десятков уличных банд и сорок полковых оркестров Сузы[49], никто ничего не пронюхает! Дружище, этот труп должен быть где-то здесь!
Подняв клубы пыли, мы в последний раз свернули за угол и въехали в город Томбстоун[50], штат Аризона.
– Неплохое название для города, – заметил Рой.
Глава 10
Было тихо и тепло. В этот час – «Ровно в полдень»[51] – нас окружала тысяча следов, отпечатавшихся в пыли киносъемочных задворков. Некоторые принадлежали Тому Миксу[52], Хуту Гибсону[53] и Кену Мейнарду[54]. Взметая горячую пыль, я смотрел, как ветер уносит прочь память. Конечно, их следы не могли сохраниться, пыль не вечна, и даже отпечатки огромных сапог Джона Уэйна[55] давно улетучились, и точно так же следы от сандалий Матфея, Марка, Луки и Иоанна исчезли с песчаного берега Галилейского моря всего в сотне ярдов отсюда, на площадке № 12. Тем не менее здесь все еще пахло лошадьми, и вот-вот сюда подкатит дилижанс с грузом свежих сценариев и новой бандой вооруженных ковбоев. Я не мог отказать себе в тихой радости просто посидеть в стареньком «фордике» Лорела и Харди, глядя на паровоз времен Гражданской войны, который заправляли углем дважды в год, и он превращался то в поезд 9.10 из Галвестона, то в траурный поезд Линкольна[56], везущий его домой – о господи! – домой!
Наконец я спросил Роя:
– Почему ты так уверен, что труп здесь?
– Черт побери! – Рой топнул ногой по полу машины, как однажды Гэри Купер[57] – по коровьей лепешке. – Посмотри-ка внимательно на эти строения.
Я присмотрелся.
Здесь, в этом уголке Дикого Запада, за фальшивыми фасадами скрывались сварочные цеха, музеи старинных автомобилей, склады декораций и…
– Столярная мастерская? – предположил я.
Рой кивнул, и наш «форд» медленно, как сонная муха, пополз за угол, подальше от посторонних глаз.
– Гробы делают здесь, так что труп здесь. – Рой вылез из своей развалюхи, по очереди вытаскивая одну длинную ногу за другой. – Гроб вернули сюда, потому что он был изготовлен здесь. Идем, пока не появились индейцы!
Вслед за ним я вошел в прохладную пещеру, где на стеллажах стояли предметы мебели эпохи Наполеона и трон Юлия Цезаря ждал своего хозяина, оставшегося в далеком прошлом.
Я огляделся.
«Ничто не умирает навсегда, – подумал я. – Все возвращается. Если захочешь, конечно.
И где он прячется? Где он воскрес? Здесь, – думал я. – О да, это здесь.
В головах мужчин, что приходят с готовым обедом навынос и выглядят как рабочие, а уходя, выглядят как мужья или идеальные любовники».
А что же в промежутке?
Построй пароход «Красавица Миссисипи»[58], если хочешь швартоваться у причалов Нового Орлеана, или возведи колоннаду Бернини[59] на задворках. Или построй новый Эмпайр-стейт-билдинг, а потом создай огромную механическую обезьяну, которая сможет забраться на небоскреб.
Твоя фантазия – для них чертеж, все они правнуки Микеланджело и да Винчи, отцы вчерашнего, сыновья будущего.
И вот сейчас мой друг Рой, пригнувшись, нырнул в темную пещеру за ковбойским салуном и потащил меня за собой, пробираясь между спрятанных там фасадов Багдада и Верхнего Сандаски.
Тишина. Все ушли обедать.
Рой потянул носом воздух и тихо засмеялся.
– Боже мой, да! Чувствуешь этот запах? Опилки! Из-за них я бегал с тобой в школьную столярку. И еще звук деревообрабатывающего станка. Сразу слышно: люди работают. У меня руки так и тряслись. Погляди-ка. – Рой остановился рядом с длинным стеклянным футляром и залюбовался.
Там был фрегат «Баунти»[60] в миниатюре: двадцать дюймов в длину, – в полной оснастке он плыл по воображаемым морям два долгих века назад.
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60