Они с Рэйчел сидели на кухне, и Луис заметил темные круги под глазами жены.
– Шла бы ты спать, – сказал он.
– Предписание врача? – улыбнулась она.
– Ага.
– Ладно, – согласилась она, вставая. – Что-то я умоталась. И Гейдж точно разбудит посреди ночи. Ты идешь?
Он замялся.
– Пока нет, наверное. Этот старик через улицу…
– Через дорогу. Здесь, в деревне, не улицы, а дороги. Или, как говорит Джадсон Крэндалл, да-а-роги.
– Хорошо, через да-а-рогу. Он приглашал меня на пиво. Думаю, что поймаю его на слове. Я устал, но спать пока не могу. Слишком взвинчен.
Рэйчел улыбнулась.
– И все закончится тем, что Норма Крэндалл станет рассказывать, где у нее что болит и на каком она спит матрасе.
Луис рассмеялся, думая о том, как это забавно и даже слегка жутковато, что со временем жены учатся читать мысли своих мужей.
– Он был рядом, когда мы в нем нуждались, – сказал он. – Наверное, надо и для него что-то сделать.
– Ты – мне, я – тебе?
Луис пожал плечами, не зная, как объяснить жене, что Крэндалл ему сразу понравился.
– Как тебе его жена?
– Очень хорошая женщина, – ответила Рэйчел. – Гейдж сидел у нее на коленях. Я удивилась, ведь у него был тяжелый день, а ты сам знаешь, как настороженно он относится к новым людям даже в нормальной обстановке. И у нее была кукла, и она разрешила Эйлин с ней поиграть.
– А что там с ее артритом? Все очень плохо?
– Я бы сказала, что очень.
– Вплоть до инвалидной коляски?
– Нет… но она очень медленно ходит, и ее пальцы… – Рэйчел скрючила свои тонкие пальцы, чтобы показать. Луис кивнул. – Ты только недолго, Лу, ладно? В чужих домах мне всегда страшновато.
– Очень скоро он станет не чужим, – ответил Луис и поцеловал жену.
Луис вернулся домой пристыженным. Никто не просил его осматривать Норму Крэндалл; когда он перешел через улицу (через да-а-рогу, напомнил он себе с улыбкой), леди уже легла спать. Смутный силуэт Джада вырисовывался сквозь оконные сетки крыльца. Кресло-качалка уютно поскрипывало на старом линолеуме. Луис постучал в дверь с проволочной сеткой, и та приветливо загрохотала в раме. Огонек сигареты Крэндалла мерцал, как мирный большой светлячок в летней ночи. Из радиоприемника, выставленного на минимальную громкость, доносился голос комментатора с матча «Ред сокс», и все это вместе создавало у Луиса странное ощущение, что он вернулся домой.
– Док, – сказал Крэндалл. – Я так и думал, что это вы.
– Надеюсь, вы не шутили насчет пива? – спросил Луис, заходя внутрь.
– Я никогда не обманываю насчет пива, – ответил Крэндалл. – Человек, врущий о пиве, наживает себе врагов. Присаживайтесь, док. Я как раз положил на лед пару лишних жестянок, на всякий случай.
Крыльцо было длинным и узким, меблированным плетеными креслами и диванчиками. Луис сел в кресло и удивился, какое оно удобное. По левую руку стояло жестяное ведро с кубиками льда и несколькими банками пива «Блэк лейбл». Луис взял одну.
– Спасибо, – сказал он, открывая банку. Первые два глотка показались ему восхитительными.
– Не за что, – отозвался Крэндалл. – Надеюсь, вам здесь будет радостно и хорошо, док.
– Аминь, – сказал Луис.
– Поистине! Кстати, если хотите крекеров или еще чего, то могу принести. Вот «крысиная радость» уже созрела.
– Что созрело?
– «Крысиная радость». Сыр чеддер. – Крэндалл, кажется, удивился, что Луис не знает таких элементарных понятий.
– Да нет, спасибо. Мне хватит и одного пива.
– Вот и славно. – Крэндалл удовлетворенно рыгнул.
– Ваша жена уже спит? – спросил Луис, удивляясь тому, что сам завел этот разговор.
– Ага. Иногда она сидит со мной, иногда идет спать пораньше.
– Ее очень мучают боли?
– А вы хоть раз наблюдали артрит без болей? – спросил Крэндалл. Луис покачал головой. – Думаю, боли еще терпимы. Она ведь не любит жаловаться, моя Норма. Хорошая она девчонка. – В его голосе звучали искренняя теплота и любовь. По шоссе номер 15 проехала автоцистерна, такая огромная и длинная, что на мгновение закрыла из виду дом Луиса через дорогу. В последних лучах заходящего солнца можно было прочесть надпись на боку цистерны: «ОРИНКО».