Он и Рэчел уселись за стол на кухне, и он увидел синие круги у нее под глазами.
— Эй, — сказал он, — иди-ка спать.
— Приказ врача? — спросила она, улыбаясь.
— Так точно.
— Ладно, — сказала она, вставая, — я совсем замучилась. И Гэдж, наверно, опять разбудит среди ноте. Ты идешь?
Он поколебался.
— Да нет еще. Этот старикан с той стороны улицы...
— Дороги. Называй это дорогой, мы же не в городе. Или, раз уж ты так подружился с Джудом Крэндаллом, можешь называть ее «дырогой».
— Ну хорошо, с той стороны «дыроги». Так вот, он приглашал меня на пиво. Думаю, что надо его навестить. Я устал, но спать что-то не хочется.
Рэчел улыбнулась.
— Тебе придется выслушивать Норму Крэндалл — что у нее болит, и на каком матраце ей приходится спать.
Луис рассмеялся, думая, как глупо, что жены тут же читают мысли своих мужей.
— Он был здесь, когда мы в нем нуждались, — сказал он. — Надо же его как-то отблагодарить.
— Ты мне, я тебе?
Он пожал плечами, не зная, как она воспримет его внезапно возникшую привязанность к Крэндаллу.
— Как тебе его жена?
— Очень мила, — сказала Рэчел. — Гэдж сразу уселся к ней на колени. Я удивилась, ведь у него был тяжелый день, ты знаешь, он не очень хорошо принимает новых людей даже в нормальной обстановке. И у нее была кукла, которую она дала Элли поиграть.
— Как, у нее действительно плохо со здоровьем?
— Очень плохо.
— Она что, в инвалидном кресле?
— Нет... Но она ходит очень медленно, и пальцы у нее... — Рэчел согнула свои тонкие пальцы, чтобы показать. Луис кивнул. — Ну ладно, не задерживайся. Я боюсь спать в незнакомых местах.
— Надеюсь, скоро он перестанет быть незнакомым.
6
Луис вернулся поздно, чувствуя себя пристыженным. Никто не просил его осмотреть Норму Крэндалл; когда он перешел улицу («дырогу», поправил он себя), леди уже пошла спать. Джуд темным силуэтом вырисовывался на фоне окон незнакомого крыльца. Был слышен уютный скрип кресла-качалки. Луис постучался в дверь крыльца, которая дружелюбно отворилась. Сигарета Крэндалла мерцала в сумерках, как большой светлячок. По радио играли «Ред Соке», и все это вселяло в душу Луиса Крида странное ощущение домашнего тепла.
— Док, — сказал Крэндалл. — Я так и думал.
— Надеюсь, вы не шутили насчет пива? — спросил Луис, заходя внутрь.
— О, насчет пива я никогда не вру, — ответил Крэндалл. — Тот, кто это делает, наживет врагов. Садитесь, док. Я только принесу еще пару холодного.
Крыльцо было длинным и узким, здесь стояли плетеные стулья и диванчик. Луис сел на стул, удивившись тому, какой он удобный. По левую его руку стояла бадья с кубиками льда и несколькими банками пива «Блэк Лэйбл». Он взял одну.
— Спасибо, — сказал он и открыл банку. Первые два глотка показались ему блаженством.
— Еще раз добро пожаловать, — сказал Крэндалл. — Надеюсь, вам здесь будет хорошо, док.
— Аминь, — сказал Луис.
— Если вы хотите крекеров или еще чего, могу принести. У меня стоит крысиный, но он еще не поспел.
— Что-что?
— Крысиный сыр. «Мистер Рэт».
— Да нет, спасибо, обойдусь пивом.
— Ну что ж, тогда все в порядке.
— Ваша жена уже спит? — спросил Луис, удивляясь, почему открыта дверь.
— Ага. Иногда она сидит со мной, но редко.
— Ее очень мучают боли?
— А вы видели артрит без болей? — ответил Крэндалл вопросом на вопрос.
Луис покачал головой.
— Надеюсь, сейчас ей получше. Она ведь не любит жаловаться. Она хорошая старуха, моя Норма, — в голосе его мелькнула теплота. По дороге номер 15 проехала цистерна, такая длинная, что в какой-то момент Луис не видел за ней своего дома. На боку цистерны в последних лучах света поблескивало слово «Оринко».
— Откуда эти чертовы грузовики? — спросил он.
— «Оринко» недалеко от Оррингтона, — ответил Крэндалл. — Фабрика химических удобрений. Все время ездят здесь. И цистерны с горючим, и мусоровозы, и люди, которые едут на работу в Бангор или Брюэр, а потом возвращаются домой, — он покачал головой. — В Ладлоу есть только одна вещь, которая мне не по вкусу. Эта проклятая дорога. Никакого покою от нее. Они ездят всю ночь и весь день. Иногда даже будят Норму. Да что там, они и меня будят, а я-то сплю, как бревно.
Луис, который думал о непривычной тишине Мэна, особенно разительной после шумного Чикаго, только кивнул.
— Ничего, скоро арабы перекроют краны, и им останется выращивать цветочки, — сказал Крэндалл.
— Может, вы и правы, — Луис поднял свою банку и удивился, найдя ее пустой.