Вулканический пепел попал в винные погреба, вытеснил вино из всевозможных сосудов и графинов и заполнил их собой до краев. На кладбище он заместил прах покойников в урнах. Глазницы и черепа были полны пепла. По склону Этны тек поток раскаленной лавы – пятьдесят метров шириной и два метра высотой – со скоростью шесть метров в минуту. Жидкая лава затопляла маленькие домики, на стенах которых висели образа, и черные, напоминавшие о смерти, кресты на обочинах дорог. Всю ночь пепел клубился над ближайшими деревнями и наутро воздух был коричневым. Монахи несли на груди картину с изображением изрыгающего огонь вулкана и стояли под каждым окном до тех пор, пока им не подавали денег на бездомных. Мальчишки ходили с повешенным на палке фонарем и в темных переулках искали горящие адским огнем «окурки». Уличные мальчишки обстреляли лимонами и апельсинами покрытый теплым пеплом поезд. Крестьяне прислоняли к еще неповрежденным деревьям образа святых, чтобы остановить движение лавы. Какой-то турист специально отвел осла на Этну, чтобы столкнуть его там в поток лавы. Сброшенное в поток лавы животное запылало как неопалимая купина и мгновенно превратилось в уголь. Проводник варил для туристов куриные яйца на горящем пепле. Английские туристы прижимали к теплой лаве монетки с изображением королевы, выламывали кусок лавы с отпечатком и везли домой как сувенир.
Черное церковное знамя с вышитыми серебром костями и черепами развевалось на ветру. Лежащая на красной бархатной подушке голова пятнадцатилетней девушки с вплетенным в волосы венком из роз и вздувшимся, налитым кровью лицом, запекшейся пеной на губах, каталась из стороны в сторону при каждом шаге несущих гроб. Открытый гроб девушки сопровождали одетые в белое юноши и девушки с бумажными ангельскими крыльями за плечами, венками белых маргариток в волосах и образками младенца Иисуса на груди. Родные девушки несли маленькие флажки на черных древках с вышитыми инициалами покойной. Рядом с факельщиками бегали мальчишки, стараясь собрать в бумажные пакеты капающий воск, чтобы затем продать его.
На Страстную пятницу по улицам шли крестьяне и несли на продажу маленьких ягнят с наклеенными на лоб золотыми и красными бумажными звездами. Во главе похоронной процессии шествовал священник, державший затянутое черным траурным крепом распятие на шесте. В церквях образы Девы Марии и распятия полностью закрывались траурным крепом и черными платками. На Страстную субботу из дома в дом бегали мальчишки и кричали: «Прочь, грязный дьявол!» и хлестали плетками-семихвостками по дверям, окнам и домашней утвари. На Страстной неделе, в сырной лавке, рядом с хрустальной вазой с золотыми рыбками с крючками-распятиями во рту, стояла сделанная из масла статуя Христа в человеческий рост. Автором ее был некий немецкий скульптор-стипендиат. Рана на груди масляного Христа была сделана из куска красного марципана, а раны и гвозди в руках и ногах – из шоколада, покрытого глазурью кроваво-красного цвета. В стоящий у входа в кондитерскую испеченный из епископского теста и глазированный шоколадом крест – размером с человеческий рост – многие люди втыкали освященные на площади Святого Петра марципановые пальмы, ветки которых также были сделаны из шоколада. О возлюбленный, о прекрасный, о святой крест! Ты, умирающего моего Господа смертное ложе. Обнимаю тебя, целую тебя, с радостью несу тебя и хочу снять с себя не раньше, чем откроются передо мной Врата Небесные, и я благодаря тебе, мой бесценный крест, с моим Иисусом в вечной радости пребуду.