Даша язвительно улыбнулась:
– А чего ж не в самом Стокгольме? Денег не хватило?
– Потому что в Стокгольме у меня полно знакомых! – в очередной раз рявкнул Голубев. – Хватит трепаться, а то этот чёртов таксист нам сейчас состояние накрутит. Отдай это!
Сергей Петрович попытался вырвать у Даши из рук переноску, когда Рыжик внутри жалобно пискнул.
– Мышь! – Маргарита Максимовна панически боялась грызунов, но Даша поспешила её успокоить:
– Мам, это кот, всё нормаль…
– Ты издеваешься что ли? – процедил Сергей Петрович, в упор глядя на дочь. – Ты терпение наше с матерью на прочность проверяешь?
– Сто раз заходила речь – никаких животных дома! – Маргарита Максимовна поджала губы. – Мало того, что без спросу, так ещё и сюда его притащила?
– Он поедет в приют. – Сергей Петрович вновь хотел дёрнуть переноску, но Даша спрятала кота за спиной.
– Рыжик поедет с нами, – твёрдо сказала девушка.
– Ага, – кивнул Голубев. – А ещё мы пригласим в гости твоих дружков и затеем Вальпургиеву ночь. Да-да. Не задерживай меня, Даша, ты уже начинаешь бесить.
– Кот. Едет. С нами. – Девушка, не мигая, смотрела отцу в глаза.
– Я тебя сейчас прямо тут изобью!
Голубев замер, не успев даже поднять руку, а по спине его заструился холодный пот – кисть Дашиной правой руки искрила голубыми молниями, а неподвижное до того кольцо змейкой проползло вокруг пальца и сжалось в пружину для нападения.
– И что ты собираешься делать, дочка? – Сергей Петрович, стараясь не терять самообладания, смотрел на Дашу поверх прямоугольных очков.
– Я собираюсь сесть в машину, – ответила Даша, – и поехать к вам домой. Вместе с котом обосноваться в своей комнате и как-нибудь пережить это дурацкое лето.
Даша открыла дверь автомобиля и села на заднее сиденье.
Глава 11
От кафешки до дома идти пешком было далековато, а Даша и так уже порядком устала. Да к тому же для джинсов погода совсем неподходящая – солнце скрылось за облаками, но духота давила. Даша чувствовала, как намокла от пота поясница, подмышки и область под коленями, а чересчур плотный обед подпрыгивает в желудке при каждом шаге. Бульк, бульк! За последние две недели девушка много гуляла по городу, но сегодняшний марш-бросок занял у неё на добрых два часа дольше обычного времени, не считая перекура на обед: Даша всеми силами старалась как можно больше времени провести вдали от дома – да простит её оставшийся в одиночестве кот!
Сначала, как только приехала и освоилась, девушка ходила по центру. От и до прошла Невский, дважды сходила в Эрмитаж, поднялась наверх Смольного и обошла всю Кунсткамеру. Потом ей это наскучило. Она стала узнавать изнанку города: разглядывала убранство станций метрополитена, обследовала колодцы Васьки и несколько раз серьёзно заблудилась на Петроградке. А однажды даже наткнулась на одно из мест, где можно перейти в параллель без зеркала: стык одинаковых чертежей, по которым строили оба города, оно чуть заметно мерцало, и его охраняли – девушка сразу опознала в бездомном, сидящем у стены, мага по тому, как он держался. Он Дашу тоже опознал: пристально посмотрел ей в глаза, а затем чуть заметно покачал головой, мол, лучше не лезь и иди, гуляй дальше.
Даша видела родной город другими глазами, понимала, что он не такой сказочный и идеальный, как казалось ей из домашнего заточения, но влюблялась в него… по-новому. Зная и видя недостатки, больше ценила достоинства. Хотя, пожив больше года в месте, о котором не могли и думать девяносто девять процентов петербуржцев, придиралась Даша тоже чаще. Ворчала на автомобильный смог, от которого ей первые три дня всё время хотелось кашлять, на людей, которые казались ей какими-то глупыми и суетливыми, на грязь и обветшалые фасады старого фонда. Не обошла вниманием девушка и сервис: свою любимую кафешку недалеко от школы Даша помнила, как тихое место, где можно было не дорого и вкусно покушать, но сегодня куриные отбивные показались ей пресными, картофельное пюре – липким, в соусе чувствовались лишь мука и варёная морковка, а чай походил на заваренный веник. Может, дело было в отсутствии лучшего друга: именно с Генкой они иногда убегали с уроков, чтобы поесть мороженого или пиццу, и без него то кафе перестало быть собой. Насчёт того, чтобы позвать за компанию кого-то другого, не могло быть и речи. Во-первых, таковых знакомых Даша не могла и не хотела вспомнить. А во-вторых, это место должно было оставаться их с Генкой местом, и если не с ним, то значит ни с кем.
И всё же, до возвращения в параллель Даша считала не просто дни – часы. Как Гарри, проводя каникулы у Дурслей, а Рыжик – как бедная Букля, которая вынуждена была тосковать в клетке: котяра безвылазно жил на втором этаже в Дашиной комнате и не привык к чётко ограниченному пространству. Он всё время громко мяукал и царапал дверь, чем чертовски злил родителей Даши. Если бы они не боялись своей дочери, то уже давно бы утопили несчастное животное в унитазе. И да – Дашины родители очень сильно её боялись.
Они знали, что их дочь – колдунья. Толком даже не понимали, что это означает, но всё равно боялись и ненавидели Дашу одновременно. Отец сутками орал на неё, как резаный, но, по крайней мере, больше не поднимал на неё руку. Мать при каждой встрече с Дашей вообще делала такое лицо, как будто сейчас упадёт в обморок. Прислуга не понимала, в чём дело: Фёдор оставался всё так же немногословен, но с Дашей был приветлив, и даже толстая домработница, казалось, на общем фоне относилась к Даше теплее, хотя и постоянно косилась на её ноги – не выглянут ли протезы? Раздражала.
Причина того, что Даша обедала в кафе, была проста: она и родители не могли есть в присутствии друг друга. Отец сверлил Дашу взглядом, жуя один кусок, казалось, целую вечность, буквально раскладывая его на молекулы ещё на этапе полости рта. Мать вообще не ела. Пила чёрный кофе с сахаром, смотрела в пустоту и сидела с тем видом, с каким обычно сидят люди, у которых изжога. У Даши от вида родителей пища становилась поперёк горла, и когда она впервые попросила у матери денег на кафе и поход в музей, та явно выдохнула с облегчением.
В волшебном мире про Дашу не забывали – через неделю после того, как она приехала к родителям, в дом вошли трое крепких мужчин. Они представились работниками охранной фирмы, сказали, что несколько клиентов жаловались на неполадки с сигнализацией, и теперь фирма осуществляет внеплановую проверку всех систем. Даша практически сразу поняла, что эта троица – маги из ОБТС: мужчины были в плащах, у каждого на среднем пальце правой руки надето кольцо. Если откинуть, что плащи явно не по погоде, то со стороны ничего особенного. Но только Даша видела, что прибывшие в дом люди держали кольца наготове, и плащи сделаны из коричневой драконьей кожи: изнутри они почти незаметно для постороннего были подбиты тонкой серебряной кольчужной сеткой, а снаружи зачарованы магией – надёжная броня тех, кто по долгу службы должен был работать с чудовищами и проклятиями. Такой же плащ, только старый и потрёпанный, Даша видела у Мамонова.
Троица магов походила по дому, что-то посмотрела, сделала очень убедительный спектакль о том, как они копаются в разъёмах управляющего блока и проверяют датчики, а затем ушли. Девушке даже показалось, что маги остались недовольны обустройством дома, но что поделать – это параллель. Сюда предстояло возвращаться как минимум в течение пяти лет, хотя Дашу так и подмывало крикнуть вслед, что если им что-то не нравится, то они могут забрать её обратно в Сурес.
– Ик!
Не сдержавшись, Даша икнула так, что звук разнёсся на всю улицу, а сама она вынырнула из воспоминаний. Чувство сытости было приятным, даже несмотря на то, что Даша то и дело вспоминала бергамотный чай и имбирные печенья, которыми её часто угощал Мамонов, и кухню в академии. О, там отбивные благоухали от специй, а картошка таяла во рту! Даше почему-то вдруг подумалось, что у родителей дома еда должна быть в разы вкуснее, но что поделать – раз уж они стали относиться к ней так, будто её на днях выпустили из лепрозория, то придётся есть не дома. Но стоило найти кафе поприличнее – пусть их с Генкой тихое место останется лишь счастливым воспоминанием.