— Пусть попробуют, — сжал кулаки я.
— Слушай, Федор, не строй из себя Шварценеггера, — строго посмотрела на меня Жанна. — В лоб я, между прочим, сама могу им врезать. А тебе лучше с ними раньше времени не связываться. Еще успеешь.
Но двое придурков, похоже, решили по-своему. Стоило нам сделать шаг в сторону выхода, как они, догнав нас, преградили дорогу.
— Стоп! Стоп! Стоп! — заржал один из них. — Куда это мы спешим? А нам так хотелось познакомиться.
— Уже знакомы, — огрызнулась Жанна.
— С тобой да, — сказал второй придурок и вновь ухмыльнулся. — А вот с твоим новым другом — нет.
— А вдруг он не новый, а старый, — попробовала обогнуть их Жанна.
Но придурки вновь заступили нам дорогу.
— Для тебя, может, и старый, а для нас совсем новый. — И, состроив рожу, он оглядел меня с головы до ног: — Пацан, ты, чего, немой?
— Говорящий, — буркнул я.
— Незаметно, — покачал головой первый придурок.
— Да у него Жанна д'Арк пресс-секретарь, — захохотал второй.
Связываться мне с ними вообще-то не хотелось. Но и другого выхода не было. Я сурово проговорил:
— Еще одно слово, и пеняйте на себя.
— Ви-итек, — наигранно хнычущим голосом протянул первый придурок. — А па-ацан ха-амит.
— Не уважает, — мигом поддержал друга Витек. Затем чуть помолчал, будто задумавшись, и добавил: — Чего, Толян, будем делать-то?
Толян заметно посуровел. И, точно испытывая сожаление, вынес приговор:
— Придется воспитывать.
— А ну отстань, — вдруг резко толкнула его Жанна. — Тоже мне, воспитатель нашелся.
Толян от неожиданности качнулся, но на ногах устоял и даже схватил Жанну за руку. Я уже собирался врезать ему по роже, но меня опередил Пирс.
С жутким рыком взвившись в воздух, он вцепился в руку Толяна и повис на ней. Толян взвыл, Жанна вырвалась.
— Убери, убери его! — верещал Толян. — Иначе я за себя не отвечаю!
Мотая рукой из стороны в сторону, он пытался сбросить пса. Но храбрый Пирс вцепился в обидчика хозяйки мертвой хваткой.
— Пирсик! Пирсик, фу! — пыталась оторвать его Жанна.
Я поспешил ей на помощь, но Витек заехал мне по физиономии. Естественно, я в долгу не остался. В ответ на мой удар Витек сбил меня с ног. Я успел за него ухватиться, и мы полетели на мостовую вместе. Причем, он упал на асфальт, а я упал на него. Это была большая удача. Я от падения особенных неудобств не почувствовал, а Витек — наоборот. Я, естественно, своего шанса упускать не собирался, и Витек у меня заорал еще громче укушенного Толяна.
Впрочем, триумф мой был недолгим. Этот гад оказался очень выносливым, и вскоре уже орал я, а он выламывал мне правую руку. Все-таки я решил не сдаваться до последнего. Тем более что рядом слышались истошные крики Жанны и визг Пирса.
Это прибавило мне сил, и я въехал собственной головой Витьку в подбородок. Удар получился классный. У меня даже искры из глаз посыпались. Зато руку мне больше никто не выламывал. А Витек, скуля и держась за подбородок, катался по асфальту. Наверное, мне следовало испытать угрызения совести, но у меня их не было. В конце концов, Витек сам нарвался.
Я поспешил к Жанне. Пирс уже сидел у нее на руках. А Толян, закатав рукав рубашки, целиком и полностью сосредоточился на прокушенной руке. Я мигом смекнул, что ждать, пока он придет в себя, нам не надо. Схватив Жанну за руку, я потащил ее вместе с Пирсом в сторону нашего дома. На полпути до нас долетел окрик Витька:
— Ничего. Мы еще встретимся! Мы с Жанной на всякий случай прибавили темп и вскоре укрылись в собственном подъезде.
— Федор, позволь мне тебя поздравить, — сказала она. — Ты еще не проучился у нас ни одного дня, но уже обзавелся врагами.
— А что это вообще за типы? — решил выяснить я.
— Ах, да. Я же вас не представила, — ухмыльнулась Жанна. — Это, Федя, твои будущие одноклассники.
— У вас в классе все такие?
— Тебе ведь уже говорили: разные. Есть нормальные, а есть придурки. Эти два, как ты сейчас мог убедиться, относятся к разряду средних придурков.
— Неужели есть еще хуже? — спросил я.
— Есть, — кивнула Жанна. — Придешь — сам увидишь.
Мне вновь стало жаль своей прежней школы и своего дружного класса. Конечно, ребята там тоже были разные, но таких экземпляров, как Толян с Витьком, не наблюдалось.
От невеселых мыслей меня отвлек Пирс. Подпрыгнув, он лизнул меня в щеку. Я взял его на руки.
— Молодец, песик. Ты, оказывается, не только прыгун, но и защитник.
Почувствовав, что его хвалят, Пирс гордо задрал вверх бородатую морду. Жанна засмеялась:
— Ну, вылитый Наполеон! Мы подошли к дверям лифта.
— Может, рискнем? — . предложил я.
— Давай, — наверное, Жанна устала, и ей тоже не особенно улыбалось пилить пехом на наш этаж.
Я надавил на «вызов». Двери услужливо раздвинулись. Мы вошли в кабину. Жанна нажала на кнопку с цифрой «десять». Я приготовился к самому худшему, но мы благополучно доехали до своего этажа.
— До завтра, — стала открывать ключом дверь Жанна.
У меня ключей еще не было. На мой звонок отворил отец. Даже не поглядев на меня, он с каким-то отрешенным видом произнес: «А-а, это ты. Входи», — и скрылся в большой комнате.
Взгляд мой упал на большие часы в передней. Я охнул: «Ну, ни фига себе!» Мне-то казалось, мы с Жанной гуляем от силы часа полтора. А на деле выходит, что не меньше четырех. Значит, время обеда давно прошло. Сейчас родители мне зададут. Они ведь просили не опаздывать. Может, правда, отец часы вчера повесил, а завести забыл?
Я сверился с часами у себя на руке. Все правильно. Часы в коридоре не врали. С большой опаской я заглянул в гостиную и к немалому изумлению обнаружил обоих предков перед телевизором. Разборку вещей они явно не закончили. Это было совершенно не похоже на мою мать. Усесться перед телевизором, когда столько дел!
— Чего случилось? — спросил я у предков.
— Тише, — шикнул на меня отец. — Очень интересная передача.
— Там для тебя на плите все оставлено, — добавила мать. — Наверное, еще теплое. Иди и поешь.
Я тоже уставился на экран телевизора. С моей точки зрения, там ровно ничего интересного не происходило. Вокруг стола сидело несколько средних лет дядек, которые по очереди что-то вяло вещали об экологии города. Вот уж никогда раньше не замечал, чтобы мои предки так интересовались экологией. А уж чтобы мать не проследила, как и что я съем? Нет, я положительно не узнавал ее. Может, родители меня воспитывают? Я не вернулся к обеду, а они мне устроили что-то вроде бойкота? Я побрел мыть руки. В ванной меня ждало неприятное открытие. Левый глаз заплыл. «Завтра будет хороший фингал», — не сомневался я. Бодрости это мне не прибавило. Если предки и без того объявили мне бойкот, то что же будет, когда они обнаружат следы моего знакомства с Витьком! Тем более матери завтра вести меня записывать в школу. Воображаю, как она будет счастлива.
Я вспомнил, что есть хороший способ борьбы с фингалами. Надо приложить к больному месту лед. Я пошел на кухню и открыл холодильник. Однако льда в морозильной камере не оказалось. Зато в нижнем отсеке нашлась отцовская банка с пивом. Вполне холодная.
Я приложил ее и, придерживая одной рукой, другой стал обедать. Предки на кухне так и не появились. Зато банка с пивом вскоре нагрелась. Тогда я поменял ее на банку с майонезом, и стал есть консервированный компот. Когда я уже почти с ним справился, в кухне возник отец.
— Ты чего это? — взглянул он на банку, которую я по-прежнему прижимал к глазу.
«Ну вот. Началось», — пронеслось у меня в голове. А вслух я сказал:
— Да так. Упал неудачно.
Отодвинув от моего глаза банку, отец мельком глянул на плоды деятельности Витька, равнодушно произнес: «Завтра у тебя точно синяк будет», — и полез в холодильник за пивом.
У меня просто челюсть отвисла. Теперь я почти не сомневался: это новый метод воспитания. Раньше отец непременно позвал бы мать, и они, наперебой охая и ахая, принялись бы выговаривать мне, что так нельзя… Словом, каждый из вас наверняка сам знает, что в таких случаях говорят предки. А тут — никакой реакции.