Ибо, на самом деле, на свете не может быть ничего прекраснее. И тот, так сильно напугавший меня в начале звук, ласкающая уши мелодия кормления, когда жизненный сок этого человеческого отребья, биологического мусора поступал в кровеносную систему Отца – разве может что-то сравнится с этим?!
Сейчас это звучит для меня слаще любой самой чарующей музыки.
Но тогда я еще не знал Отца.
И когда мои ноги начали стремительно погружаться в ставшую рыхлой почву, я не осознавал, что сейчас произойдет самая прекрасная и удивительная метаморфоза всей жизни. Когда кладбищенская земля заполнила мой распахнутый в последнем крике рот, не понимал, что принимаю последнее причастие, перед переходом на принципиально иной уровень развития – утратив бренное тело, которое, как только сейчас уразумел, не давало ничего, кроме болезней и страдания плоти, я стал составной частью великого единого целого, могучего организма, имя которому Отец, и равных которому нет и быть не может среди всех прочих смертных. Я познал наслаждение, какого не познавал ни один представитель моего биологического вида. Отец стал мною, а я стал Отцом и ничто во всей Вселенной не может сравнится с этим чувством.
Впрочем, все же сейчас я не могу себя ощущать полностью удовлетворенным, так как снова испытываю некоторый дискомфорт. Дискомфорт этот растет и имя ему – голод.
Кладбище ждет…
Отец ждет…
Я жду…
Мы ждем.