Вопрос был в том, что делать дальше. Очевидно, что Святая Церковь от меня не отстанет. Если паладины пришли в лес, кишащий разбойниками, они придут куда угодно. Хоть к варварам, хоть к язычникам, хоть к горцам. Если этого будет мало, за мной пустят целую армию и рано или поздно накроют. Невозможно убегать вечно.
А что делать? Просто бросить поиски? Вряд ли это поможет делу. Во-первых, отсутствие чего-то всегда доказывается труднее, чем наличие. А во-вторых, неизвестно, как на это отреагирует мистер Уиллс. Люди его типа не менее фанатичны и опасны, чем святые паладины, с той лишь разницей, что поклоняются золотому тельцу.
С другой стороны, если книга окажется у меня, я смогу торговаться. И с Церковью, и с Уиллсом. То есть, никакого другого выхода, кроме как продолжить поиски, у меня не было. Но, есть одно условие, которое я считал ключом к успеху.
— Скорее, Горм, — скомандовал я, — нужно спасать Труса. И сваливать отсюда.
Вы не подумайте, что этот придурок мне симпатичен, и из-за этого я готов спасать его с риском для жизни. Конечно, он симпатичнее своих подельников, но по большому счету — такое же отребье, как и остальные. Но спасать его было необходимо — для пользы дела.
Да, библиотеку сожгли, а ее хранитель разбойничает в лесу. Но неужели сгорело ВСЕ? И, неужели у Труса не осталось знакомых книгочеев? Которые успели спасти часть трудов, и у которых хватит знаний, чтобы мне помочь. Подсказать направление поиска.
Трус преспокойно дрых у себя в хижине, свернувшись на матрасе. Попытки растолкать его оказались бесполезными. Нам ничего не оставалось делать, как подхватить этот полутруп под руки и выволочь из хижины.
Проскользнув мимо одного из паладинов (видимо закрытое забрало плохо влияет на обзор), мы бросились в направлении к дороге. От леса следовало удрать подальше, потому, что паладины все-таки развели огонь и начали поджигать лагерь. И если вспыхнет пожар да сгорит пол-леса, то это будет им на руку. Ибо вместе с лесом сгорят и случайные беглецы вроде нас. И то обстоятельство, что этот участок леса вне владений Лорда Лейксайдского, святых воинов не останавливает. Церковь, знаете ли, выше светских властей!
Да и вряд ли Блэквинд пойдет из-за этого на конфликт. Город сугубо мирный, он умудрился путем интриг и искусной дипломатии, добиться того, чтоб его не трогали. Сохранить себя от сюзеренитета со стороны других лордов, сохранить древний культ от миссионеров Святой Церкви. Не будет Блэквинд ни с кем ссориться, предпочтет играть до конца. Впрочем, конец не так уж далек, учитывая, какая каша заваривается.
Лес поредел, мы вышли на дорогу, и, отпустив Труса, облегченно вздохнули. Нет ничего тяжелее, чем пьяный человек. А такой, с виду маленький, щупленький.
— Что делать с… этим? — спросил Горм, указывая на спасенного разбойника. Тот сидел на дороге, наклонив голову, и не реагировал на внешние раздражители.
— Тут есть река поблизости? — спросил я. Как-то в детстве я видел, как приводят в чувство таких вот пьяных в стельку. Скидывают в холодную воду, в нашем случае — в озеро, в честь которого Лейксайд и носит свое название.
Дотащив Труса до небольшой речки, мы сбросили его в воду. Бултых! Бывший главарь бывшей банды камнем ушел под воду. Н-да. Не думал я, что материал, из которого сделаны всякие разбойники и отморозки, способен тонуть! Впрочем, нет — через полминуты Трус вынырнул, жадно ловя ртом воздух.
— Че? Че за хрень? Где я? — эти слова были самыми приличными из тех, что произносил этот бедолага, вылезая из реки.
— Спокойно, спокойно, — сказал я, — как самочувствие?
— А это не твое нахрен дело, понял, да? Ты на кого руку поднял? — на этих его словах, мы с Гормом, переглянувшись, снова бросили Труса в реку.
— Кончай фраериться, лох! — спокойно посоветовал я, — братвы здесь нет, и тебе никто не поможет.
— Вас найдут, я отвечаю, — мрачно сообщил Трус, — хоть из-под земли, которой потом и зароют.
— Я бы на это так не надеялся. Видишь ли, во-первых, ты последний из банды, кто выжил. А во-вторых, что греха таить, ты там был нужен, как лишняя блоха собаке.
— Как ты сказал, повтори?
— Как блоха ты нужен собаке. В банде. Которой больше нет. Потому, что пока ты видел десятый сон, пришли святые паладины и всех перебили. Ты один остался жив и только благодаря нам.