— Ещё добавить? — поинтересовался я, вооружившись куском трубы–дюймовки.
— Аааа, сука! — прорычал выбравшийся из‑под очкарика татуированный.
И тут мне стало реально плохо. А кому бы не стало, если ствол наставили? Здоровый такой никелированный револьвер могучего калибра, толи «питон», толи «анаконда» — не разбираюсь я в этих пресмыкающихся.
— А вот теперь пообщаемся, пендехо, — позлорадствовал татуированный. — Ну, где машину взял? Или колено для начала прострелить?
— Попробуй, — пожал я плечами. — Только сильно сомневаюсь, что ты потом услышишь что‑то кроме моего воя.
Скрипнула входная дверь, заставив татуированного нервно поёжиться. Не сводя с меня прицела, он буркнул оклемавшемуся напарнику:
— Хорхе, иди проверь.
Тот молча извлёк из широких штанов скромный короткоствольный револьвер и скрылся за мешаниной из стеллажей, подъёмника и пары полуразобранных джипов. Каюсь, мастерская у нас очень захламлённая, а входная дверь, в отличие от основных ворот, расположена в боковой стене. Вот и не видно, кто пришёл. Иногда это удобно, иногда не очень.
Мы напряжённо прислушивались — я с надеждой, татуированный с тревогой. Через десяток–другой секунд из‑за стеллажей донёсся сочный звук удара, затем что‑то упало. И буквально сразу в поле зрения нарисовался до боли знакомый персонаж — среднего роста худощавый тип в полувоенной одежде с револьвером в руках. Причём держал он его, в отличие от приблудных латиносов, вполне профессионально — двумя руками, чётко зафиксировав мушку на лбу татуированного. Вова, мать! Как я рад видеть твою ехидную рожу! Вот всегда ты, рыжий, меня раздражаешь, особенно когда лыбишься и щуришь хитрые глазёнки, а сейчас я тебя расцеловать готов.
— Брось ствол, педрила! — пробасил мой горячо любимый напарник. — Или колено прострелить?
Я нервно хихикнул. Вова смерил меня недоуменным взглядом, палец на спусковом крючке напрягся, выбирая слабину. Видимо, татуированный тоже заметил это движение, потому что судорожно сглотнул и осторожно положил никелированную дуру на бетонный пол. Медленно выпрямившись, без напоминания сложил руки на затылке. Я для надёжности носком кроссовка пнул револьвер, отчего тот скользнул под верстак.
— Вали отсюда! — Вова мотнул стволом в сторону выхода, видимо, для большей ясности. — И напарника забери. Ещё раз припрётесь — перестреляем. А Патрулю скажем, что вы сами напали. Как понял, приём?!
* * *
Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто–Франко.
23 год, 39 число 7 месяца, 13:00
— Ну и какого хера, Вова?!
Это, как вы уже догадались, у нас разбор полётов в разгаре. Взбесил меня напарничек до крайности. Мало того, что работой загрузил на пару недель вперёд (а я ленивый), так ещё и какие‑то стремные типы наезжают. И почему я не в курсе, что тачка палёная? И вообще, не охренел ты, напарник, такие подставы устраивать?!! Тот считает, что не охренел. Меряет шагами закуток с «самураем» и даже пытается отбрехиваться.
— Вова, ты дебил?!
— Успокойся, Профессор, всё прошло нормально.
— Нормально? Какие‑то уроды сначала пытаются начистить мне морду, потом тычут стволом, колено угрожают прострелить, а ты говоришь нормально?!!
— Нормально. Ты цел, по морде они словили, да ещё нам пара стволов трофейных досталась. Мы в плюсе.
— А вот я сейчас тебе в репу дам, тогда точно будем в плюсе…
— Тише, Олежа, успокойся… Всё путём. Всё хорошо… Я всё понял, осознал и проникся.
— Ни хера себе осознал и проникся!.. Кто хоть они такие?
— Если бы я знал, Проф. А чего они вообще хотели?
— Машиной шибко интересовались, спрашивали, где взял.
— От нифига себе!.. — соизволил удивиться напарничек.
Даже перестал маячить, уселся рядом на верстак. Я тем временем пытался хотя бы приблизительно оценить ущерб, причинённый уроненным на стеллаж татуированным. Насвинничал он преизрядно. Надо будет Вову заставить убраться в мастерской. А чего, он всё это затеял, пусть тоже внесёт посильный вклад.
— И чего это им наша тачка сдалась?
— Это у тебя спросить надо! Где хоть взял её?
— Малыш Гарри вчера предложил. Сказал, нашёл в саванне. Ему она на хрен не нужна, вот и решил продать. А я повёлся на цену.