…Чуриковский токсин излился на почву, подготовленную для посева. И случилось то, что должно было случиться.
Незадолго до прихода отца с работы Славка Леснев вытащил из холодильника бутылку водки, колбасу и какую-то соленую рыбку. Когда хлопнула входная дверь, в бутылке оставалась ровно одна треть содержимого.
«Клубок змей», шевелившийся в его голове, приутих немного, мысли, казалось, обрели стройность, и он почувствовал себя готовым к ответственному разговору.
— Невозможно представить, — сказал отец, неодобрительно оглядев натюрморт с бутылкой. — Что происходит?
— Об этом я должен спросить тебя, папа, — ответил Славка, наполняя стопки. — Я хочу очень знать, что происходит.
— Ты пьешь. Другого я не вижу. Поссорился с девушкой?
— Про девушку мы еще поговорим, — пообещал сын. — И вообще нам, кажется, надо поговорить по-мужски, без обиняков и экивоков. Ты не волнуйся, я не побегу никуда и не стану произносить жалкие слова. Просто я хочу понять… Может быть, после этого я уеду. Завтра, например.
Отец подсел к столу, повертел стопку и отодвинул ее от себя. Лицо у него было растерянным. И Славка увидел, что он сильно сдал за последнее время. Резче обозначились морщины у глаз, да и сам он как-то поблек, осунулся, обмяк. Но почему же он, сын, заметил это только сейчас? Да, он был занят Люськой, Люськой, Люськой… Отца видел урывками, обменивался с ним несколькими незначащими фразами по утрам, и на этом все кончалось.
Отец отодвинул стопку и выжидательно поглядел на сына.
А тот сказал:
— Хочу все знать…
— Невозможно представить. Ты пьян.
— Это следствие, — сказал сын. — Причина в тебе, папа.
— Интересно, — пробормотал Андрей Силыч, постукивая кончиками пальцев по столешнице.
— Кто-то убил Мямлина, — сказал Славка. — Ты не знаешь, кто это сделал?
— Ах, вот что… Ходят слухи, что подозревают Нифонтова. Это тебя огорчает?
— Ходят другие слухи, — сказал сын. — Называют твое имя.
— Что?
— То, что ты слышишь.
— Невозможно представить. Ты мой сын… Ты неглупый мальчик… Как ты мог подумать? Разве я похож на убийцу?
— На убийцах нет предупредительных надписей, — жестко сказал сын. — Почему тебя не возмущают мои слова?
— Потому что ты говоришь глупости. — Он вздохнул. — Трезвый ты бы этого не сказал…
— Не сказал бы, — признался Славка. — И сейчас мне не хочется верить… Понять надо…
— Я тоже хотел это понять. Ты правильно заметил, что на убийцах нет предупредительных надписей… Я… Я много думал об этом убийстве. Все так странно… Еще когда никто ничего не знал, когда этот мальчик просто куда-то исчез, я говорил с Евгением Васильевичем, ты его знаешь. Мальчик в последние дни вертелся возле нашей конторы. Со мной он только раскланивался. Ты понимаешь почему… Я считал, что он… Как бы это выразить?..
— К Анечке бегал, — безжалостно изрек сын, пренебрегая дипломатией.
— Пусть так. Но тут было и что-то другое. Он уединялся со Спицыным; слышал я, что он раза два о чем-то говорил с Нифонтовым. Старик после этих разговоров чувствовал себя не в своей тарелке. Мямлин определенно что-то выискивал. И когда он вдруг таинственно исчез, я заподозрил неладное. И пошел к Евгению Васильевичу. Мямлин ведь и ему надоедал. Выходцев подтвердил мои опасения. Мямлин явно раскапывал старую историю, касавшуюся семьи Спицыных. Вот тебе присказка.
— А сказка? — спросил Славка, ничего еще не понимая.
— Страшная это сказка… Невозможно представить… Семен Спицын весной помогал мне оборудовать ванну. Умелец он не ахти какой, с автогеном обращался по-дилетантски, поэтому осталось много обрезков труб. Они валялись во дворе дней десять. Потом я попросил Семена убрать их, и он погрузил железо на телегу и куда-то отвез.
Славка смотрел на отца во все глаза.
— И эти трубки?
— Да, эти трубки нашли вместе с телом Мямлина, — сказал он. — Невозможно представить.
— Ну и сволочь, — сказал сын…