Мозговоер. Ах, так? Это ты так умно рассуждаешь? (Ходит по комнате.) На тебя похоже… Будь у тебя все клёпки в голове, ты бы так не говорила… Тут, понимаешь ли ты меня, не о деньгах речь, и не о почете. Здесь дело, от которого зависит судьба целого города. Целый город находится теперь у Идла в руках. Идл захочет — клад будет кладом, не захочет — клад перестанет быть кладом… (Останавливается, тычет себя пальцем в лоб.) Можешь ты понять это своей головой или ни в какую?..
Башева. Понять-то я понимаю. Я только спрашиваю, где написано, что именно мое дитя должно пожертвовать собой ради города?
Мозговоер. Ее дитя! (Ходит взад и вперед, заложив руки за спину.) Она — мое дитя, как и твое дитя. (Говорит нараспев.) Я предан моему ребенку, быть может, не меньше, чем ты. А понимать-то я понимаю больше вас обеих. Что бы я ни делал, я знаю, что делаю. Я происхожу, понимаешь ли ты меня, из Мозговоеров. Того, что есть у меня в голове, у вас и в подметках нет.
Башева. Что правда, то правда: что у тебя в голове, того нет у нас в подметках… Ты забываешь, Лейви, что Эстер — наша единственная дочь. Всего и свету в нашем доме, что Эстер… Подумай только, — Идл Торба и наша Эстерл…
Мозговоер (начинает еще стремительней носиться по комнате, мечет громы и молнии). Причем тут единственная дочь? Что мне Эстерл? Ты еще меня поучаешь? Ну и времена настали, Лейви Мозговоер выслушивает поучения жены и дочери! Бабы водят его за нос! (Со злостью.) Куда она запропастилась? Я хочу ей разъяснить, что у нее ума столько же, сколько у ее матери, а может, и на золотник меньше! (Бросается к двери.)
Башева (преграждает ему дорогу). Что? Куда? Я ведь тебе толкую, что она ничего не знает… Она — невинная овечка… Ее ты во всем убедишь… Отвяжись…
Мозговоер (рвется к двери). К кому я привязался? Я никого не трогаю! Я только хочу ей разъяснить, растолковать ей, что ты женщина, а она девушка, что ты корова, а она теленок, что вы тем и схожи, что обе ничего не смыслите. Пусти меня… (Идет к двери.)
Башева идет за ним следом.
Лейви Мозговоер и Башева ушли. С полминуты на сцене пусто. Открывается дверь, со стороны улицы в нее просовывается голова с черными курчавыми волосами. На голову насажена полицейская фуражка с кокардой. Обвислые плечи Головешки оттягивает шашка. У него вид обыкновенного еврея, втиснутого в полицейскую форму.
Головешка (некоторое время стоит на пороге, озирается во все стороны. Никого не увидев, подходит к столу, осматривает бутылки вишневки, нарезанный торт, варенье). Давненько я не кушал еврейского лекаха[42], честное слово… (Съедает кусок торта.) Дело расчудесное! А ежели бы это самое с каплей винца, должно быть совсем ай-люли-малина! (Наливает себе стакан вишневки, любуется ею при свете свечи.) Вишневка — еврейский напиток. Лехаим, Головешка! (Выпивает, морщится и облизывается.) Дело спиртуозное! (Закусывает хрустящим на зубах печеньем.) Еврейское печенье с еврейским вареньем — просто прелесть! Все у евреев имеет райский вкус. Дай бог жизни евреям! Среди евреев служба — милое дело, среди всяких других — одни неприятности… У евреев по крайней мере можно поживиться, заработать рублик, — дело доходное!.. (Наливает еще стакан вишневки.) За ваше здоровье, Головешка! (Выпивает и закусывает.) Э-хе-хе, пропадай моя телега, все четыре колеса!.. К моей службе — да не быть бы мне крещеным! О-го-го!
Открывается дверь со стороны улицы, входит Влоцлавский, оглядывает Головешку.
Головешка вытирает губы, срывает фуражку, швыряет ее на стол и кланяется на солдатский манер, щелкнув каблуками.
Влоцлавский (оглядывает Головешку). День добрый, як се маш[43], пан майофес?
Головешка. У пана на уме майофес — хе-хе! Меня звать Головешка, а не майофес.
Влоцлавский. Глупство, пане. Ты все-таки такой же, как все эти шабес[44], кугл, балабосте[45], хе-хе-хе!
Головешка. Хе-хе-хе! Нех пане лучше отведает немного еврейской вишневки со свежим лекахом. Дело аппетитное! (Наливает две рюмки.) За здравие пана Влоцлавского! Хоть я человек и казенный и русский, но у меня все люди равны: что русские, что поляки, что евреи — дело безразличное! (Протягивает ему рюмку.) Будем здравствовать!