Мозговоер. Это первым делом. Вторым делом, казна распорядится снести наши лавки, деревянные лавки, и прикажет построить вместо них каменные. А мы тем временем будем терпеть убытки.
Борода. Убытки…
Мозговоер. Правда, мы и теперь иногда по три дня в глаза не видим покупателя, особенно в летнее время…
Борода. В летнее время…
Мозговоер. Но пусть уж хоть так. Как говорится: пока дело тянется по-заведенному, оно по-заведенному и тянется…
Борода. По-заведенному и тянется…
Мозговоер. Возьмите, например, чинш… С нашим нынешним хозяином — одно удовольствие: можешь платить — платишь, а нечем платить — просишь отсрочки. При нужде — задобришь пана Влоцлавского куском фаршированной рыбы, а он тебя трахнет по плечу и прикажет петь ему «Майофес»…[3]
Борода. Петь ему «Майофес»…
Мозговоер. А раз мы переходим к казне, самым главным над нами становится Головешка.
Борода. Головешка…
Милостивец. Пропади он пропадом!
Привереда. Откуда следует, что…
Борода (перебивает его). Что у вас за манера въедаться людям в печенку?..
Привереда. Я спрашиваю, откуда известно, что город переходит в казну?
Мозговоер. Так я же вам про то и толкую, что наш графчик за границей промотался, где-то там в Монте-Карло продулся в карты, спустил все, что ему оставил старый граф. Даже лес и тот он промотал, так что не осталось у него другого исхода, как продать город со всеми потрохами казне…
Борода (к Привереде). Теперь вы наконец довольны?
Привереда. Ведь все это пока не больше чем домысел. Так что я имею право толковать его по-своему. Хочу — толкую так, хочу — толкую этак.
Борода. Так, этак… И всегда у вас получается ни так, ни этак…
Милостивец. Сказано, литвак[4], пустая голова, криводум.
Мозговоер. Вот именно… Когда весь мир в пятницу вечером ест халу, литвак совершает молитву над ржаным хлебцем… (К Привереде.) Каково будет ваше толкование, если я, к примеру, сообщу вам, что слышал это от самого Головешки? (Берется за бороду, закрывает глаза.)
Привереда. А откуда это известно Головешке?
Все переглядываются и ошалело палят глаза на Привереду.
Борода. Тьфу, нечистая сила! И охота же человеку вечно вгрызаться людям в кишки!.. (К Мозговоеру.) Короче, дела наши — хуже некуда. Как же нам быть?
Милостивец. Разве только всевышний явит чудо, и графу пойдет хорошая карта?
Мозговоер (разражается смехом). Получается, по-вашему, что мы должны молить бога за графа?! За то, чтобы графу везло в карты? Давайте лучше, если дело уже идет о чуде, просить всевышнего, чтобы он помог нам найти клад, спрятанный в наших местах Наполеоном. Это, кажется мне, для бога куда более легкое дело!
Борода. А для нас, конечно, куда более верное!
Милостивец. Всевышний всемогущ, он все может, если захочет. (Вздыхает.) Мы уже, однако, давно отчаялись…
Мозговоер. Отчаялись? Это смотря кто… Если бы вы знали, что я нынешней ночью видел во сне, вы не сказали бы — отчаялись…
Борода и Милостивец. Любопытно! Расскажите, и мы истолкуем ваш сон.
Все настораживаются; Идл Торба тоже прислушивается.
Мозговоер. Как вам известно, я по натуре своей такой человек — в сны не верю. Я не любитель пустых сказок и бабьей болтовни…
Борода. Бабьей болтовни…
Мозговоер. Я верю только в то, что вижу своими глазами или могу пощупать рукой. Имеются на свете, к примеру, глупцы, которые пугаются, когда пересекают им дорогу с пустым ведром, или впереди пробегает черная кошка, или на пути встречают попа…
Борода. Попа…
Мозговоер. А я смеюсь над всем этим. Пусть десять пар пустых ведер, сто черных кошек, тысяча попов пересекут мне дорогу десять раз туда и обратно, — мне нипочем!
Борода. Нипочем!
Мозговоер (взявшись за бороду, говорит нараспев). Как же все-таки прикажете это понимать? Вот уже скоро двадцать один год, как мой отец, да будет ему светло в раю, умер, и с тех пор он ни разу не являлся мне во сне. А нынешней ночью — послушайте только! Когда я узнал от Головешки, пропасть бы ему, что наш помещик собирается продать город казне, — я очень расстроился и уснул тяжелым сном. Вдруг я услышал голос отца, услышал, как он мне говорит: «Лейви, сын мой, не горюй, вы вскоре возродитесь…»
3
«Майофес» («Как ты красив») — еврейский религиозный гимн. Польские паны часто заставляли зависевших от них евреев петь «Майофес». Слова «петь Майофес», «майофесник» стали синонимом покорности, подхалимства.
4
Литваки — литовско-белорусские евреи; в устах польских евреев слово «литвак» выражало презрение.