Мозговоер (возмущенно). Что? Наши изречения взяты в вашей Америке? Надо быть наглецом, чтобы говорить такое о нашем священном талмуде!..
Башева (боясь скандала). Он разве сказал что-либо, упаси боже, про талмуд?
Мозговоер (обрушивает свой гнев на жену). Ты ведь не больше, чем глупая женщина, зачем ты вмешиваешься в разговор мужчин? Твое место там, среди горшков!..
Беня (заступается). Дядюшка, почему вы так оскорбляете тетю? Она ведь — леди…
Башева (Бене). Ну и ребенок же ты! Разве дядя хотел сказать этим что-либо дурное? Упаси бог! С самого первого дня после нашей свадьбы я только и слышу от него: «И ты туда же», «Куда суешься — и без тебя обойдутся»… Однако мы из-за этого к раввину за разводом ни разу не ходили… Но, боюсь, от всех этих разговоров завтрак не поспеет. Надо пойти глянуть, что делается на кухне у Зелды… (Идет на кухню.)
Башева ушла.
Мозговоер. Тетенька твоя, ты уж не взыщи, хоть и безобидная женщина, но тут у нее малость не хватает. (Показывает пальцем на лоб.) Все женщины таковы: волос долог, ум короток. Такими их бог создал, непоправимое дело…
Беня. У меня к вам дело, дядюшка. Очень серьезный разговор…
Мозговоер. В самом деле? И у меня к тебе… Садись, потолкуем. (Оба садятся, один против другого.)
Беня. Велл! Говорите вы первый, вы — старше.
Мозговоер. Скажи-ка мне, Беня, ты веришь в сны?..
Беня. В сны?.. (Ошеломлен. Хочет что-то сказать, но Мозговоер перебивает его.)
Мозговоер. Сам я, можешь не сомневаться, никогда в сны не верил. Не верю я в эти глупости, в бабью болтовню, — колдовство, ворожбу, сглаз… Я верю только в то, что вижу собственными глазами, могу пощупать рукой. Есть на свете глупцы, к примеру, которые пугаются, когда им пересекают дорогу с пустым ведром, или впереди пробегает черная кошка, или встречается поп. Я смеюсь над всеми этими пустяками. Пусть десять пар пустых ведер, сто черных кошек, тысяча попов пересекут мне дорогу десять раз туда и обратно — мне нипочем! Вот такой я человек!
Беня. Велл! Так и должно быть…
Мозговоер. Так должно быть, и так оно есть на самом деле. Но что ты скажешь, дорогой мой удалец, вот о чем? Двадцать один год прошел с тех пор, как мой отец, да будет ему светло в раю, умер; ни разу за все эти годы он не являлся мне во сне. А с некоторых пор, с того самого времени, как у нас объявился клад, да еще за ночь до того, мой отец, мир праху его, стал являться мне каждую ночь… Погоди, я знаю, что ты хочешь возразить. Поверь, я понимаю столько же, сколько ты, а то и немного больше. У нас в талмуде буквально так и сказано: «Нет сна без доли вздора». Но у меня не обычный сон, понимаешь ли; я вижу его, отца моего, вот так, как вижу тебя, слышу его речь, узнаю его голос…
Беня. Чего же он от вас хочет?
Мозговоер. Ничего. Чего ему хотеть? Что мертвый может хотеть? Просто так, беседует со мной, говорит со мной, как я с тобой. Обо всем говорит он со мной, даже о тебе.
Беня. Обо мне?
Мозговоер. А почему бы и нет? Он спрашивает: что тут делает племянник моей жены?
Беня. Что же вы ему отвечаете?
Мозговоер. Я отвечаю: он приехал сюда из Америки почтить могилы предков.
Беня. Что же он на это говорит?
Мозговоер. Он говорит, что это очень хорошо с твоей стороны. У него были, спрашивает он, порядочные родители?
Беня (еле сдерживаясь). Так-таки спросил, этими самыми словами?
Мозговоер. А то что же? Разве я стану выдумывать? Мозговоеры не лгуны, — они никогда не были в Америке… Прошлой ночью он явился ко мне с новостью…
Беня. Кто?
Мозговоер. Как это кто? О ком мы говорим?
Беня. О вашем отце, который на том свете.
Мозговоер. Что же ты спрашиваешь: кто?.. Приходит он ко мне и говорит так: «Зачем это евреи еженощно бродят по кладбищу?..» Я отвечаю: «Мы ищем клад…» А он: «Почему же они копают возле могилы старого раввина?..» Я говорю: «Потому что там был найден червонец». Тут он мне и говорит: «Глупцы! — Слово в слово, как я тебе передаю. — Глупцы! Почему бы им лучше не поискать возле меня?..»
Беня. Что же дальше?
Мозговоер. Американский умник! Чего бы ты еще хотел? Чтобы отец с того света взял меня за руку и подвел прямо к месту, где лежит клад? Я же не твоя тетя, чтобы верить во всякое колдовство… О! Вот и она, — легка на помине. Будь помянут мессия, и он бы, видимо, явился!