Выгнали Душка вместе с другими козлами с конного. Вместе с ним ушел и Пушок. Один не остался. Бродяжили день-другой. Ночевали в бане холодной. Загорюнился Иван. Хоть и недоумок был, а понимал, что холодно, не то, что у коней в конюшне. На третий день пал такой снег — никто и не ждал. Совсем окоченел Иван. Жмется к козлу в огороде, а сам плачет, плачет.
Вдруг козел стал Ивана теребить, за штанину тянуть. Мотает головой, а сам парня тянет куда-то: иди, мол, за мной. Заругался Иван: «И без тебя тошно». А козел никак не отстает, тянет и только. Ровно зовет куда-то. Пошел Иван за козлом, а тот сразу в лес подался, Иван за ним. Дошел Пушок за козлом до своротка на Полевской тракт, свернул козел в сторонку, еще прошел и у старой-престарой шахты остановился. Сроду бы ее не нашел. Кругом болото, пеньки, молодой пихтач и две старых, трухлявых березы. Толкнул рогами Ивана козел: в шахту лезь, мол.
Полез Иван в шахту, а там вода. Идет по шахте, козел сзади будто его подгоняет. Прошел шагов десять, остановился. Поглядел, в потемках ничего не видать. Провел рукой — ничего кругом нет, только в воде под ногой что-то заболталось. Толкнул он еще раз ногой, нагнулся, пошарил рукой, вроде как чугунок обозначился. Поднял из воды чугунок Иван и пошел обратно, Душок за ним. Вышел из шахты на свет Пушок, глянул в чугунок, в нем самородки одни золотые лежат.
Обомлел недоумок, слыхал сказки про клады, оттого и догадался, с чем чугунок. От радости заплясал и давай из чугуна золото выгребать — те самородки, что поменьше, в картуз ложить, а побольше — за пазуху прятать.
Сколько мог — нагреб, обратно чугунок унес, поставил на старое место и айда с козлом в завод. Знал парень, что с золотом сделать.
Правда, и до этого его редко кто обижал. Жалели: что, мол, с него возьмешь, с божьего человека. Когда же Иван с золотом из леса в завод прибежал, да от радости всем сразу рассказал, как Душок его до старой шахты довел и где он клад нашел, многие обзарились на Иваново золото. Тут же нашлись благодетели, не побрезговали, что парень с душным козлом возился, одели, обули Ивана, хоть про себя думали: «Ишь ты, не зря говорят, что дуракам счастье».
Приголубили Ивана с козлом нерастанным и все расспрашивали:
— Где ты, Иван, клад-то нашел? Поди, не с неба он к тебе в штанину спустился?
Не таился Иван, рассказал, как все было. Верят люди ему и не верят, а про себя каждый наветку взял: сходить непременно в ту шахту.
Говорят, многие бегали в лес искать клад. Бегали ночью, днем, копались, передрались и в конце концов порешили — самого Ивана на место сводить. Каждому мерещился клад-то, да вышло так, что без Ивана его не взять.
Как решили, так и сделали. Привели Ивана в лес. Сразу он шахту нашел. Прошел по воде до того, места, где должен был чугунок стоять. Шарил, шарил, а чугунка как не бывало. Козел тут же стоит и головой вертит — будто сказать хочет: «Не найдешь чугунок. Спрятал его я от людей завистливых. Тебе одному показал».
Так и пропал клад, а по заводу хуже, чем на базаре, — только и разговору у всех про Иванов клад. Звон без колоколов пошел по всей округе.
Дошел слух и до управителя. Снарядил он щегеря Епифана дознаться. А Епифана только понукни. Последние волосенки в бороденке оторвет, а начальству потрафит. Начал допрос Епифан, когда Ивана к нему привели. Так, мол, и так. Ты клад находил? Сказывай добром, а то пороть буду.
Уперся Иван. Помнил он, как отца и мать засекли. Людям не соскряжничал — без утайки все рассказал, а вот Лихоманке никак.
Как ни бился Епифан над Иваном: и ругал, и сласти сулил, и одежду новую — молчал Иван, будто воды в рот набрал.
Так и не дознался Епифан, куда клад девался. Сгреб тогда парня с собой Епифан, в тарантас посадил и поехал на место. Что было там — никто не знает. Без свидетелей ездили. Сгинул только Иван. Говорили бабенки, будто кто-то видал, как Епифан его с горы толкнул. С того дня не стало и козла Душка, тоже как в воду канул.
Прошло года два. Забыли все о Пушке и Душке. До них ли было заводским? Лютовал Епифан. Жал народ немилосердно, а заработок резал. Заводы встали — какая-то неурядица у господ пошла.
Один раз осенью вздумал Епифан на охоту поехать. Кучеру велел коня запрячь. Поехали в лес с обеда, к вечеру, чтобы наутре, на заре, поохотиться. Выбрали место. Кучер Алексей развел костер. Сел ужинать Епифан. Говорят, на охоте всегда отмякал. Дал он Алексею чарку походную вина, всякой снеди. Сытно наелся Алексей господских харчей и тут же задремал. Недалеко конь на елани боталом брякал. Над головой комары тучей летали…
Когда приехали на охоту, то не заприметили, что болотце кругом, кочки. С болота потянулся туман. Сидит у костра Епифан, большой веткой комаров отгоняет. Вдруг из тумана на свету от костра ясно ему показалось, что на пеньке, возле кочки, золото лежит. Протер глаза Епифан. Еще раз посмотрел, подбежал к пеньку, потом к кочке. На кочке нет ничего, а на пеньке самородки. Не блестят ярко, а видать хорошо, что золото.