— Продумать, что мы будем говорить, надо заранее. — подвинув табуретку и сев напротив барона, сказал Данила. — Понятно, что Волкову придётся отвечать перед Императором за отступление крепости, а раз так — он попробует переложить ответственность на тех, кто не удержал фронт. Мёртвых обвинить не получится, и остаёмся только мы.
— Вы делите шкуру неубитого медведя. Впереди ещё десять дней.
— Ночей, — на автомате поправил меня Филинов, которого не особенно волновал разговор барона и княжича.
— Брат Кирилл, вы же можете стать нейтральным свидетелем и рассказать о том, как на самом деле прошло это Бедствие! — воодушевился Данила. — О том, что мы делали всё от нас зависящее! И в момент, когда крепость отступала, ничего не могли с этим сделать. У нас даже снарядов не было!
— Моё дело — сохранение артефактов, технологий и сведений. Но если придётся — я отвечу на все вопросы совершенно правдиво. Предельно честно, — с нажимом проговорил Филинов. — Понравится ли вам это?
— Мы будем придерживаться правды, — прокряхтел Бобров. — И мы делали всё от нас зависящее, чтобы удержать тварей.
— Но не делаете сейчас, — припечатал Кирилл. — И я против того, чтобы вы сейчас что-то предпринимали, это поставит под удар мою миссию. Но если меня спросят, были ли возможности сражаться дальше, я отвечу, что да, возможности были.
— И при этом, вы против того, чтобы продолжать стрелять? — нахмурившись спросил Данила. — Как так?
— Как обычно, у всех свои интересы, — криво усмехнулся Бобров.
— Если вы подвергнете мою миссию угрозе, я без всякого сожаления буду свидетельствовать именно об этом и ни о чём другом. Пытаться сражаться, находясь в глубоком тылу врага, когда вокруг одни твари — значит обречь себя и наш бункер на верную смерть. Но главное — в процессе могут пострадать артефакты и собранные мной данные! Этого нельзя допустить!
— Вот же!.. — Данила уже сжал кулаки, но Семён вовремя опустил ему руку на плечо. — Да понимаю я всё!
— Спокойней будь, княжич. Всё образуется, — проговорил тихо дядька Борзых. — Свидетель нам ой как нужен. Главное что? Чтобы не только Волков вопросы свои задавал, каверзные. Пусть инквизиция дело разбирает.
— С чего бы инквизиции лезть в дела военных? — удивился Филинов. — Орден исполняет свою священную миссию, не принимая ничьих сторон.
— Так то библиарии, а не инквизиция. Или вы одним целым стали?
— Это разные ветви, — тут же, не задумываясь, ответил Кирилл. — Вы что задумали? Уж не хотите ли вы, чтобы инквизитор, нарушив клятву о нейтральности, принял сторону одного из кланов⁈
— Ни в коем случае. Не понимаем, о чём вы толкуете, — хитро заулыбался Семён.
— Не смейте втягивать в это инквизицию! — погрозив пальцем, проговорил Филинов. — А вы, комиссар, если вас попробуют втянуть в мелкие интриги родов, решительно отказывайтесь!
— Во-первых, я не очень понимаю, на что вы намекаете и о чём спорите. Раз есть император, значит, должны быть и назначенные им судьи. И они должны быть объективны и беспристрастны. Во-вторых, когда мы связывались с крепостью последний раз, с Волковым спорил Медведев. Как раз об отступлении, и о том, что оно не было необходимо. Так что, по крайней мере, один ситуативный союзник у нас есть.
— Вы — комиссар, признанный инквизицией и орденом Обелиска. Вы не должны ассоциировать себя ни с одним из кланов!
— Верно. Я комиссар. А ещё я Старый, чем так для вас ценен. Но кроме того, я — кровный побратим княгини Ольги, — напомнил я, заставив Филинова нахмуриться, а Данилу заулыбаться. — Может, для вас это ничего не значит, но от нашей с ней дружбы я отказываться не собираюсь. Как и от всех здесь сидящих, они мои соратники, с которыми мы не раз сражались бок о бок.
— Спасибо, мы это ценим! — сказал довольный княжич. Бобров лишь кивнул, но было видно, что ему тоже стало легче на душе.
— Вы собираетесь отказаться от должности комиссара, чтобы остаться на роли какого-то там побратима в клане Борзых? — недоумевал Кирилл. — Вы должны знать, что каждый, кто вступает в орден, обязан отказаться от любого клана. Орден — наш клан, род и семья! Орден обеспечивает нас всем, служит нашей опорой и защитой. Дарует нам цель и средства её осуществления.
— Чем больше вы говорите, тем меньше мне хочется вступать в орден Обелиска. Не важно в библиарии ли, или в инквизицию…
— Вступление в орден — великая честь!
— Насколько я помню, комиссары могут служить без вступления в Орден, они являются хоть и подчинённым, но внешним крылом, — аккуратно вставил замечание Бобров, прервав возмущение Филинова. — Это инквизиторы, начиная с младших, и даже с послушников, не могут оставаться в кланах. А у комиссаров и полномочия пожиже, и требования к ним пониже.