наслаждения, доходя до того предела, за которым стираются все границы. Тела сплавились, сплелись, чтобы ощутить, что и это не предел, и продолжить танец на грани безумия, безумие на грани танца.
Пик наслаждения ослепил обоих одновременно, подобно вспышке сверхновой, пронзив каждую клетку тела мощной судорогой оргазма, накрывая блаженным полузабытьем и заставляя обессилено откинуться на подушки и раствориться в объятиях уже родных рук.
Давно Виктору не было так легко и спокойно на сердце — словно пленка жизни отмоталась назад лет на пятнадцать, он снова счастливый и беззаботный мальчишка, у которого все впереди, рядом лучший друг и любящая семья, и не было ни боли, ни потерь, ни предательств, ни смертей за плечами. Он словно был приговорен, а теперь вдруг получил помилование. С чем это может быть связано, маг не представлял, но по большому счету это было и неважно. Весь бескрайний, непостижимый космос, многомерное кружево миров, пространств, времен и вероятностей сжалось до размеров их комнаты, или они развернулись на всю Вселенную? Мужчина просто держал в объятиях свою женщину, любуясь мерцающими хрустальными прожилками в ее сияющей ауре, перетекающей, наложившейся на его огненную, оттененную всполохами бархатной Тьмы.
— Тебе больше не будет больно, — прошептала девушка, коснувшись его груди. — Я не могу изменить реализованную вероятность или факт слияния, но могу перекрыть кислород той, что продлевает псевдожизнь и улучшает ее качество за счет Силы твоего рода и твоей души. Хватит, всему есть предел. Пожалуй, давно пора прикрыть эту лавочку…
Зрачки ее резко увеличились, залив чернотой всю радужку, от которой остался только мерцающий хрустальный контур. С тонких пальцев вытянулись длинные хрустальные лучи, проникая под кожу, внутрь тела, души, всего его существа. Хрустальные лучи развернулись в объемные сплетения тончайших нитей, на фоне которых огромной опухолью запульсировал комок жидкой грязи, черной, как нефть, но отвратительно живой, инородной, чуждой, не имеющей никакого отношения к гармоничной и совершенной Изначальной Тьме.
Виктор никогда не видел такого и не понимал действий Киры, но не удивился, не оттолкнул, позволил ей это, находясь в каком-то странном состоянии, напоминающем гипноз или искажение реальности. Хрустальные нити мерцающим коконом обхватили пытающуюся сопротивляться "живую грязь", проросли сквозь и вокруг, после чего полыхнули особенно ярко, растворяя энергетическую опухоль со всеми метастазами. Выполнив свою задачу, нити проделали ту же последовательность действий в обратном порядке, собрались в лучи и снова втянулись в пальцы девушки. Хрустальные включения в ауре медленно погасли, словно елочная гирлянда, глаза приобрели обычный человеческий вид. Только после этого маг словно очнулся. Теперь он точно смотрел на Киру, как на воплощение демоновой праматери.
— Что ты сделала? — спросил Ивашин. В его взгляде полыхала смесь удивления, смешанного с недоверием, подозрением и совершенно детской, безумной, невероятной надеждой.
— Я? Я… не знаю, о чем ты? — девушка растерянно заморгала и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Мир для нее тонул в тумане, голова кружилась, не хватало воздуха, сознание медленно гасло.
На другом конце страны, за тысячи километров отсюда с диким криком подскочила на кровати Тамила, вырываясь из удушающего бликующего кокона. Еле-еле выровняв дыхание, суккуба рванула в ванную и жадно набросилась на воду — так плохо ей не было около двухсот лет, с тех пор, как ее едва не упокоили. Потенциал упал настолько, что холеные пальцы скрючились узлами, глаза ввалились, а кожа высохла подобно пергаменту и пошла трещинами. Взглянув на себя в зеркало, Тамила закричала снова — дико, отчаянно. Ее крик разбудил и испугал дочь, но ей было плевать. Из зеркала на нее смотрел иссохший полутруп с белыми, абсолютно седыми волосами.
Та же картина промелькнула и в сознании Виктора — связь, созданная при слиянии, даже "обезвреженная" энергетически, информационно сохранялась. Моментально сопоставив все факты, маг сложил для себя целостную картину произошедшего и выбросил суккубу из головы. Сейчас, непонятно как лишенная мощного источника Силы, Тамила была в ярости, а не в опасности, но ее состояние мужчину интересовало не больше, чем мантикор — идеи вегетарианства. Намного сильнее его волновало состояние Киры, в котором Высший сразу определил сильнейшую перегрузку и магическое истощение.