Услыхав такое, Кира подняла на верховного мага огромные глаза, от удивления превратившиеся в квадратные блюдца, перехватила слегка насмешливый взгляд, покраснела и телепатически показала темному иерарху изображение Печати договора, транспарант с надписью "хитрый обманщик" и кулак, от чего Виктор едва не рассмеялся и сдержался, лишь вспомнив о посторонних. Вовремя: относительно успокоившаяся Лариса побледнела еще сильнее, ее начала бить крупная дрожь, от которой не спасал даже наброшенный ничего не понимающей Кирой плед. Проклятие!
— Обязательно. Но прежде хотел бы услышать ответ на элементарный вопрос. Что происходит с человеком, попавшим в поток Изначальной Тьмы высокой плотности и интенсивности?
В стальных глазах мага, словно подернутых инеем, не читалось абсолютно ничего. Только серебристо-холодная, бездонная глубина, от которой на лбу женщины выступил холодный пот.
— Смерть, — коротко ответила ведьма. — С расщеплением монады и перебросом Тени на один из инфернальных уровней Бездны.
— Правильно, — довольно кивнул Ивашин, совсем как преподаватель нерадивому студенту, наконец-то правильно ответившему хотя бы на один вопрос. Затем маг повернулся к сейфу и привычно выложил на стол Кристалл Истины. — Вот я и захотел разобраться лично, по какой причине смертный приговор с уничтожением сущности и лишением посмертия был вынесен и приведен в исполнение по отношению к моей женщине. Что это за самоуправство?
Маг небрежно коснулся Кристалла, моментально развернувшего в воздухе серебристый экран, на котором во всех неприглядных подробностях, как в кинозале, демонстрировалась история указанной неудачной операции.
Вот теперь Надежду Петровну проняло. Вряд ли существует поступок, который карается более жестоко, чем нападение на пару или детей, они с дочерью уже мертвы. Мертвее покойных, ушедших за Грань. Мертвецы, которые еще дышат, ходят, разговаривают, на что-то надеются, но как только Высший выяснит все, что хотел — одним щелчком пальцев уничтожит не только тело, но и душу, даже память о них будет стерта. Женщина лишь бросала беспомощные взгляды то на Высшего, то на его обескураженную, но бессовестно живую подружку, распахнувшую огромные, как озера, зеленющие глаза. Да что он вообще в ней нашел? О роковых красавицах, предпочитаемых этим магом, почти легенды ходили. А это что? Мощи, а не женщина, взяться не за что, одни глаза. А в постели, небось, граблями или поисковым заклинанием искать приходится. Та же Лариска, хоть и дура, но намного красивее… Ну почему на это недоразумение в мешковатом свитере упали милости иерарха, а от ее
дочери даже недалекий пьянчужка Иртеньев нос воротит?
— Так и быть, отвечу на ваши вопросы, — ворвался в ее мысли бесстрастный холодный голос мага, от которого по телу непроизвольно пробежала дрожь. — В качестве последнего желания. Мы связаны официальным магическим договором как равноправные партнеры.
Лариса мешком картошки шмякнулась с дивана на пол.
Не глядя на нее, словно между прочим, Виктор сделал пасс рукой, и лишившаяся чувств девушка переместилась с пола обратно на диван. Кира растерянно смотрела то на экран, то на Виктора, то на потерявшую сознание однокурсницу, и по мере того, как ей открывалась неприглядная правда, все больше бледнела. Даже неожиданная новость о действительном положении Виктора в иерархии померкла на фоне понимания того, что ее жизнь едва не стала разменной монетой в угоду чужой подлости, злобе и зависти. Девушка задыхалась, как будто горло зажали в тиски, захлебывалась жидкой грязью, селевым потоком льющейся на нее через Кристалл Истины, недоумевающе переводила взгляд с заказчика на исполнителя своего почти состоявшегося убийства и мечтала лишь об одном — проснуться. Голова казалась чужой и гудела, словно трансформатор. Кира хотела выбежать из кабинета и оказаться отсюда как можно дальше, например — в Маа-ирр-рет-аль или вообще на необитаемом уровне, дышать полной грудью, ощущать, как морской бриз треплет одежду, волосы и мысли, уносит прочь все грязное и наносное. Или раствориться в лунных кружевах светотени, призраком перетекать по улицам древнего нечеловеческого города, скользить по лунной дорожке среди крылатых теней и просто дышать — не грязью, а вечностью. А потом играть с Рианом в го разноцветными камнями и долго смеяться, что никто не может выиграть, потому что оба поддаются. Да и правила давно забыли — еще раньше, чем на Земле зародились первые цивилизации… Но сил не было даже на то, чтобы подняться с кресла. Словно издалека, перебиваемые помехами, до ее сознания доносились голоса Виктора и Надежды Петровны: