Я вспомнил свой забег в Самарканде, под действием такого зелья, кровавые отпечаток моего тела на двери, как закономерный финал этого забега, вздрогнул и подтвердил, что да, зелье просто здоровское.
– Еще слабое зелье усиления, временно поднимающее все основные характеристики на два, а еще...
Очередной неистовый рев Рэкса опять прервал наш разговор. Полоса жизни того дошла до середины и его тело окутало призрачное багровое сияние. Его здоровая нога с силой ударила по основанию столба, превращая его в щепки. Еще миг и хищник поднимется на ноги. Пасть цепляется в торчащий из ноги обломок кола и одним резким движением выдирает его, отбрасывая в сторону. А затем, расплескивая собственную кровь и припадая на раненую ногу, Рэкс начал выбираться из ямы.
Глава 9
— Спокойно, все будет хорошо.
— Чего ж хорошего, я не понял?
— Нас сейчас быстренько съедят, мы возродимся в лесной хижине, вернее в том, что от нее осталось, и обойдем это место стороной.
— Зашибись, успокоил.
— Перевариваться в одном желудке с вами, извращенцами, тьфу, ужас.
— Думать об этом, вот где настоящее извращение.
— А вот этого не надо, — Калян отрицательно покачал головой, глядя как Пофиг поднимает руку для каста заклинания. — Не чувствуешь, разве, как здесь газом воняет? Взорваться-то, вряд ли взорвется, но полыхнет мало не покажется.
Во время этого непринужденного разговора, мы пятились от наступающего на нас монстра. Было жутко страшно и очень хотелось убежать, но его морда была в двух метрах от нас и поворачиваться к нему спиной было еще страшнее… и бесперспективнее. Сейчас мы не могли разбежаться во все стороны, как в прошлый раз, справа от нас была яма, оставшаяся от замка, а позади… (или впереди? Мы же к нему лицом…) сам Рэкс. Вот дойдем до конца ямы, тогда и попробуем драпануть. Вот только Рэксу мы о своих планах не сказали, и он стал осуществлять свой. Замучившись брести за нами на полутора лапах, он коротко взрыкнул и резко повернувшись стегнул по нам своим хвостом. Вовремя присесть мозгов хватило у меня одного (Конечно, Пофиг позднее утверждал, что не ума, а ловкости, но мы-то, с вами, знаем правду), а эти двое моментально отправились в полет. Хилый маг, не перенеся несправедливости этого мира, испарился прямо в воздухе, полуорк, судя по смачному удару, умудрился долететь до дна котлована, но мне его видно не было. Поняв, что теперь разбежаться в три стороны у меня получится только, если ко мне соизволят присоединиться ПалМихалыч на пару с внутренним голосом, я уж было решил отправиться в яму вслед за Каляном, но не успел. Туда полетел Рэкс. Земля под его ногами сначала вспучилась, а затем буквально взорвалась, разбрасывая во все стороны куски дерна. Оттуда вырвались две головы Горыныча, впиваясь челюстями Рэксу в брюхо, поднимая над землей и швыряя его словно пушинку в котлован. Приземлился он, правда, совсем не как пушинка. Земля ощутимо вздрогнула, покрывшись трещинами. Кусок дерна, на котором я стоял, осел и вместе с остатками замковой стены пополз вниз. Мой великолепный, преисполненный грациозности прыжок привел лишь к тому, что я, ударившись лицом о склон опять заскользил вниз. Затем последовал резкий рывок, и я повис над пропастью, одной рукой вцепившись в держащий меня посох. С другой стороны, насколько я видел в него вцепилась Яринка. Со своими пятьюдесятью килограммами веса вытащить она меня не могла, да к тому же под нашим двойным весом земля под ней стала расползаться, и мы начали скатываться вниз. Слава богам, заряды в посохе еще оставались, и я использовал одно из заклинаний оплетающих корней на эльфийке. Гибкие корни моментально пробив землю, оплели тощее тело, намертво привязывая ее к месту, и сползание прекратилось. На себя я, к сожалению, использовать это заклинание не мог, и вся мокрая от крови Рэкса рука так и продолжала соскальзывать с посоха ниже и ниже.
– Держись крепче!
Романтичная сцена получилась: молодой и очень симпатичный парень (и не верьте остальным, утверждающим обратное, это они от зависти) висит над бездонной пропастью и девчонка-молодец, держит его тушу и не отпускает, хотя видно, что жилы на руках чуть не лопаются от напряжения, похоже он ей все-таки приглянулся...
— Держись, говорю! Не смей помирать, пока мои кинжалы не вернешь! Держись, ты соскальзываешь!
— Да, правда, что ли, а то я не знаю... Черт!
Горыныч решил присоединиться к веселью: перевалившись через остатки забора, он, разбрасывая вокруг целые водопады камней, стёк вниз — скрывшись из поля зрения.
Я вспомнил его огненное дыхание и завопил:
— Беги! Сейчас здесь все рванет!
И отпустил посох.
К сожалению, красивого падения не получилось: в полете зацепившись ногой за торчащий из земли корень, сделал двойной кувырок через голову и приземлился на копчик, став при этом на полметра ниже ростом. От удара у меня перехватило дыхание, но, впрочем, дышать-то здесь, кроме природного газа, было и не чем, у меня даже индикатор замигал, сигнализируя о том, что через три минуты я задохнусь.
– Ты, как там? Живой? Я тебе веревку скину! — донесся голос эльфийки сверху.
Корни пропали, и она была свободна.
— Беги!!!
Я обернулся и успел увидеть: ползущего Каляна, хромающего в его сторону Рэкса, и мчащегося ему наперерез Горыныча. А потом эта не умная скотина фуганула из своего огнемета. Взрыва не произошло, просто газ воспламенился. Столб пламени взвился из провала до самых небес, и мы были в самом центре его. Еще пару мгновений я наблюдал как в волнах пламени сцепились два гиганта, а потом пришла боль...
В небе парили белые облачка и дятлы. Облачка парили бесцельно, как бог на душу положит. Дятлы, строго по плану, истошно матерясь носились за невесть как оказавшейся здесь сорокой, которая, по всей видимости, пыталась нагадить нам на макушки, но дятлы ей не давали, успешно защищая воздушное пространство над нашими головами. Колян утверждал, что эта та самая сорока из лагеря фрогов, я же утверждал, что этого не может быть, ведь до него не одна сотня километров. Правда спор у нас получился ленивым и невнятным, потому что мы пили. Вернее, мы сидели с Коляном на камне перерождения, в ускоренном темпе надираясь домашним самогоном. За последние месяцы мы стали привыкать к разного рода сражениям и смертям, но то, что мы испытали только что… это был особый опыт и его хотелось забыть как можно скорее. Пофиг, увидев наше состояние, начал приставать с предложениями хоть иногда закусывать, при этом пододвигая к нам окоченевший трупик обгорелой белки.
– Пофиг, ес...если твои ссс…с…ледующие слова будут не: “До свидания, я пшёл заниматься своими делами”, то они будут: “Ой, ой, ой, ты пнул меня по яйцам, ты пнул меня по яйцам, как же больно, как же больно, я умираю, умираю я!”
– До свиданья, я пошел заниматься своими делами.
Сказал и полез на ближайшее дерево. За те полчаса, что нас не было природа в этой локации начала оживать: удивительно быстро сквозь обгорелую кору пробились новые веточки, а на них распустились первые листочки и белые цветочки. Их-то Пофиг и собирал для своих алхимических опытов, а мы, затушив самые яркие воспоминания прохладным алкоголем, немного сбавили темп, попеременно поминая то Горыныча, то глупую эльфийку, то нас. Нас, во-первых, потому что мы тоже умерли, а во-вторых, потому что теперь мамаша вышеупомянутой эльфийки с нас с живых не слезет.
– Не-не хршо как-то плчилось. Мы ее с-с-собой взяли, несли от...от...ответсвеность за нее и тперь она мертва. Выпьем за нее.
– Вып-пьем. Не-е чокаясь. И мы не брали. Она с-сма пшла. Совсем маленькая была. Та-такая крохотулечка. Скока ей было?
– Обкивно или сб...суб...субктивно?
– Чего?
– Ну, обкивно ей лет четырс-ста, а суб...субктивно всего сто шисят. Малышшка совсем. И так на Ирку с моего класса похожа...
– Хренасе. Сто шестьдесят? Шо-то она на взрослую не бла пхжа. Ей капусты побольше над есть, чтоб эти, ну эти…выросли. Вернее, над было. Помянем!
– Что мне надо было есть?
Я оторвал взгляд от бутылки и с трудом сконцентрировал взгляд на объекте наших рассуждений: лицо в грязи и саже, части волос нет, их как будто корова языком слизнула. И... Калян прав, капусты ей в рационе явно не хватает. Хотя что-то там точно есть, просто из-под хламиды ее мешковатой не видно. Я протянул руку к миражу и наткнулся рукой на мягкое и теплое...