— Они есть всегда. — Слишком грубо, с остервенением впиваясь в ее нежную плоть под грубой материей, ощущая пряное тепло, исходящее от тела этой девушки. Словно внутренние демоны, сидевшие все время где то глубоко внутри, теперь вырвались на волю, вновь и вновь терзая оставшиеся куски его души.
— Андрей, они не всегда оправданы. — Обида, боль, горечь…гремучая смесь. И все же непонимание, как можно собственноручно докатить свою жизнь до спускового курка, когда словно загнанный в клетку зверь вдруг начинаешь осознавать, что выход на волю — только вперед ногами. Вспомнился отец, и то, как она сама, скоро собрав несколько тряпок, в спешке скрывалась из родительского дома, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Но она не хотела убивать, она хотела просто жить свободно, в итоге опав из одного болота в другое. — Ему нужны были деньги?
И опять этот потухший взгляд зеленых огоньков, без эмоций с ожиданием всматривающийся в синие огоньки другого. Теплая ладонь на ее холодной руке, и Лиза расслабилась, чувствуя неимоверное тепло и его присутствие рядом. Близость, пьянящая и сводящая сума, так, что от одного невинного прикосновения попросту сносит крышу и рассудок уносится вдаль на сотни километров.
— У него на руках умирала маленькая сестра. — Вдох, и продолжение не заставило себя ждать. — Он прибыл к Черепу несколько лет назад, так получилось, что я присутствовал при этом. — Слегка опустил голову, размашисто проведя ладонью по вихрю смоляных волос на затылке, перевел взгляд на стену возле Лизиного лица. — Тогда он готов был работать хоть садовником в его доме, парню было все равно. Череп же, он всегда славился отменной интуицией, притом же, узнав, что у парня за спиной армия и окончание с отличием военной академией, предложил ему иную работенку, тот согласился.
— Что стало с его сестрой? — Заерзала рядом, в полутьме комнаты сквозь единственный одиноко висящий на стене ночник стала вглядываться в черточки его лица. Игра огня, и напряжение каждого мускула, очерченное легким бликом падающего света.
— Она умерла. Пол года назад. — Остановился, легонько обхватывая девичье лицо большими ладонями, как будто пытаясь вобрать ее в себя. Несколько слезинок в уголках глаз, и мужчина склонился, бережно утирая их собственными губами. Вздрог, вновь всхлип, и Лиза, обессилено упираясь руками в его грудь, прижалась еще крепче, более тесно сливаясь с ним в этом объятье, беря и даря.
— Лиз, так было предначертано. — Вымученно улыбнулся, пытаясь отогнать сумбурные мысли прочь, нежно гладя ее ладонь в своей.
— Что предначертано? — Она перевела дыхание, все так же находясь в его руках. — Что бы умерла маленькая девочка? Так не должно было быть…
— Она умерла, но Кирилл все делал, что бы оставить ее в живых, но он не Бог…
— Как он познакомился с Оксаной?
— Я не знаю всех подробностей, лишь несколько фактов. Кирилл по приказанию Черепа несколько месяцев был ее личным водителем. Череп не любил, если его женщины наставляют ему рога, любым способом пытался это пересечь, вот и приставлял к ним своих людей, которым доверял, конечно. — Тихо уточнил. — Видимо, это поездки не прошли даром.
— Теперь его нет…, - дрожь пронзила все тело, в воспоминаниях о подруге резко подпрыгнула, негромко шмыгнув носом, опираясь рукой об стену. — Андрей, мне нужно найти Оксану, она одна, она…, - лихорадочный блеск в глазах и боль, море боли за другого, уже ставшего близким человека.
В два шага Андрей настиг девушку, прекращая сопротивление и с силой прижимая ее к себе. Лиза дернулась, безуспешно пытаясь вытащить собственные запястья из стального кольца ее рук.
— Ты же не понимаешь… Андрей, она там одна! Черт! Ей нужна хоть какая-то помощь! Она сегодня потеряла самого близкого ей человека! Если бы это случилось со мной…если бы ты…, - слова, словно вырванные силой, так и застыли в воздухе. Столько времени даже самой себе боялась признаться, боялась вымолвить их вслух, а вот… Агония во взгляде, когда от одного движения зависит целая жизнь, сплетение траекторий глаз, ее изумрудного и его, глубокого синего, тонущего друг в друге…
Ее имя на его губах и кажется, что мир, окружающий этих двоих, рухнул. Раскаленный до предела воздух, два сердцебиения, силу и ритм которых тело уже давно пустило на самотек и губы, ищущие друг друга на лице, шее, сладкой впадинке над ключицей…
Мгновения забытья, когда сквозь туман страсти, окутавший разум обоих, сквозь тонкую ткань пиджака Андрей почувствовал сверток, даваемый ему Оксаной несколько часов назад. Словно ожегся, все еще держа Лизу в объятьях, медленно, невозможным усилием воли оторвал девушку от себя.
— Девочка моя…Лиза…, - впервые за все время назвал ее так, все еще держа хрупкое девичье тело в своих руках, чувствуя ее горячую плоть на ладонях, хотелось сжать, до безумия покрывать такое желанное тело жадными поцелуями. Вынуть и оставить в своих ладонях хоть частичку ее светлой души, дабы разбавить его темную, принести так нужный мужчине покой…
Глава 14
Звон разбитого стекла, говорят, что на счастье. Звон разбитой души — к потере…
Знал ведь, что она не простая уличная девчонка, знал и до последнего надеялся… На что? На чудо? На удачу? На то, что сказав несколько фраз признания, Бог даст ему еще один шанс, попытку на счастье? Таким как он не дают, им не положено… Слишком много грехов для одного человека, слишком много душ на его совести, слишком много…
Боль, горечь, остатки разума, который сейчас мужчина пытался утопить в очередной бутылке коньяка, но тот не поддавался. Глупо, вся его поганая жизнь, и та недавняя сказка, когда, казалось, откроешь глаза, и все исчезнет, раствориться и пропадет. В одном он точно был прав — он не для нее, не для его девочки, не для Лизы… Еще поначалу он все понял, хотя из упрямства продолжал себя убеждать, что показалось. Часы на запястье, ее гордые повадки, выборочность блюд и одежды… Не простая девушка, все твердило об этом, только не душа. Она же с каждым разом не спрашивая спроса хозяина, погружалась все глубже и глубже в зеленые омуты ее глаз, затягивая мужчину с головой.
"Черкасова…", — сузившиеся до предела зрачки и недобрый огонек внутри вмиг потемневших глаз, то ли от сверх меры выпитого спиртного, то ли от явной ярости. Ее отец… В его кругах его знал каждый, именитая фамилия была у всех на слуху. Не зря Череп так за нее ухватился, знал ведь, что за птичка попала в его клетку.
Сегодня, закрывшись в комнате, пытаясь не будить еле заснувшую Лизу, в немом одиночестве развернул тот злосчастный сверток. Несколько фотографий, все отличного качества, с ее прошлой жизни… На одной Лиза запечатлена с высоким, уже пожилым мужчиной лет пятидесяти, он бережно обнимал высокую блондинку за талию, взгляд строгого лица на сей раз светился едва прикрытой любовью к девушке. Отец. Вывод и итог, все совпадало. На второй Лиза была запечатлена с привлекательным худощавым мужчиной, руки которого покоились на тонкой талии Лизы, чему та была несказанно рада, лучезарно улыбаясь в объектив. Андрея в коей раз передернуло. Явно не отец и уж точно не старший брат, Лиза была единственным ребенком в семействе Черкасовых, точнее в клане… Слово, словно ворованное из уст итальянской мафии, но ведь сути по делу не изменить… Фамилия, вызывавшая гримасу ужаса на лицах многих, с кем им приходилось сталкиваться. Мощная империя бизнеса на первый взгляд и один из самых преуспевающих людей в ее главе. С другой — прикрытая торговля оружием и нелегальная переправка наркотиков через границу. Хороший папочка, ничего не скажешь… Далее следовало несколько документов — ксерокопия ее паспорта, явно подтверждающая личность Лизы, несколько вырезок из газет, где пару раз фигурировало ее имя, и еще одна, совсем маленькая, затерявшаяся меж фотографий. На ней был запечатлен молодой юноша, лежащий на голом асфальте со сквозным пулевым отверстием в области лба. Светлая макушка, худощавое телосложение уже трупа, и надпись, оформленная журналистами внизу: "Неизвестный молодой мужчина…около двадцати пяти лет…обнаружен…смерть наступила мгновенно после…". Взгляд тут же метнулся на фотографию, ту самую, на которой его Лизу обнимал молодой человек точно с такой же копной пшеничных волос, что при первом просмотре вызвала волну ревности у Андрея. Перевернул фото… "Я и Тема…", — выведено аккуратным женским почерком, по телу вновь пробежала волна дрожи.