Сплетение тонких изящных пальцев с длинными мужскими, откинутые над головой руки, шумное лихорадочное дыхание, одно на двоих… Безумство, словно двое сидящих взаперти существ выпустили наружу, дав им напоследок всего несколько минут, последних мгновений жизни…
Лиза застонала, еще сильнее впиваясь губами в кожу его груди, безошибочно находя самые чувственные участки на его плоти, как будто знала этого мужчину давно, как саму себя… Стон с его губ, плавно переходящий в рык. А в ответ… плавно скользящие движения вдоль девичьих бедер, затуманенный страстью взгляд синих огней, вперемешку с безграничной нежностью, так лихо чередующейся с жесткостью его тела. Томительное чувство его рук меж своих бедер, уверенно, все так же продолжая поглаживать, доводя ее тело до полного иссупления. Выгнулась навстречу, обвивая его мощный торс ногами, сцепив изящные щиколотки за его спиной.
— Моя…, в коей раз, словно желая удостовериться, повторяя вновь и вновь, чередуя с хриплым звучанием ее имя. Мгновение, касание ее бедер чуткими пальцами, глаза в глаза. Пелена страсти и желания, затуманенный взгляд зелени ее глаз и толика растерянности в следующий миг, когда приподымаясь, гладя ладонью по нежному атласу ее лица, раз и навсегда соединился с ней, теперь уже став единым целым не только душой, но и телом…
Вскрик, отрезвляющий затуманенный разум, чувство, как каждый мускул напрягся на спине Андрея под ее гибкими пальцами, счастливая улыбка сквозь пелену слез, и нерешительность в синем, наполненным безграничной нежностью взгляде.
— Лиза…, - держась на локтях, дабы не придавить хрупкое тело, стал покрывать жаркими, заставляющими тлеть плоть поцелуями распухшие от неистовых касание его губ губы, кончики трепещущих ресниц, тонкие дрожащие ноздри…
— Продолжай…хочу быть твоей…до конца…, - словно в бреду, неистово отвечающая на сводящие с ума поцелуи, плавно подстраиваясь под его ритм. А дальше…мощные руки, скользящие вдоль изгиба ее позвоночника, твердые толчки, заполняющие все ее существо, мелкая испарина, покрывающая ее лоб, стираемая горячими касаниями его губ, и его имя, застывшее на ее губах в перемешку с звучанием его, когда вздрогнув в безумном экстазе, весь мир рухнул, перестав существовать…
Капли весеннего дождя за окном, отблики скорого рассвета на окне, и только звук приближающегося автомобиля вдали, на невероятной скорости несущегося по направлению к небольшому бревенчатому дому… Мужчина, чьи синие, такие непохожие на светящиеся зеленые глаза дочери, убийственно сверкали в темноте, заглушая свет фар и яростный стук собственного сердца…
Глава 16
Смятая ткань простыней, все тот же шорох влаги дождя за окном, и мужчина, с рыком рвущейся наружу невыносимо боли, до посинения стиснув почти бескровные губы, словно в тумане подымается из пола. Струя крови, тонкой дорожкой стекающая из пулевого отверстия плеча и еще одна, из района лопатки. Вновь рык, и тот же мужчина, попытавшись подняться в немалый, наделенный природой рост, поежился, правой рукой ощупывая сквозное отверстие на левой.
Вновь неразборчивый взгляд по комнате, где все еще напоминало о недавних часах страсти, проведенных вместе. Где яркие изумрудные глаза сияли лишь для него, где отдаваясь телом друг другу, в каждом вздохе, в каждой ласке принадлежали еще и душой… Затуманенный болью взгляд на постель, которая за какой-то миг успела поблекнуть, и белоснежное убранство стало чересчур серым и обыденным. Вновь взгляд в сторону, как будто что то высматривая на ложе, еще недавно заполненным их телами, двигающимися в унисон с сердцем. Капля алой крови на простыне, ее крови… Андрей поморщился, сквозь дымку затуманенного сознания он все еще помнил ее мольбу не останавливаться и хриплое: "Хочу быть твоей…до конца…". Его девочка…! Теперь только его! Что бы не уготовила судьба, он вернет ее, уже не может без ее сиплого шепота, без гортанного смеха, без сияния чистых глаз… Кровь, медленно застывая в жилах, словно во сне с новым потоком забурлила в сосудах, давая шанс наполняющему ею человеку на жизнь…
Словно не с ним… горькая ухмылка сквозь новый приступ боли. Развернулся, сил хватило на восемь шагов до кухни, где откупорив бутылку со спиртным, жадно сделал пару глотков, остальное вылил на сочащуюся кровью рану.
— Лиза…! — Словно в бреду, чувствуя, как огненная дорожка опаляет высохшее горло и внутренности. Повторяя вот так из раза в раз ее имя, сам не понимал, становилось легче… — Я найду… обещаю…
Тик настенных часов и мощный удар тела об стену, в бессилии прислонился покрытым испариной лбом к деревянным брусьям. Безысходность…чувство, от которого хотелось выть, впервые за последний десяток лет.
Резкий толчок в области раны, и Андрей дернулся, пробуя онемевшими кончиками пальцев собственную плоть, разорванную выпущенной пулей заботливой руки Лизиного отца. Парадокс…очередной, в голове промелькнула взбалмошная мысль, что первый, не значит последний…
В ушах еще до сих пор стоял ее голос, разметанные в беспорядке светлые волосы, слегка прилипшие к изящной белой шее, лихорадочный блеск вмиг потемневших глаз.
"Папа, не надо…! Я прошу…! Ну не трогай его…! Прошу…", — и ее взгляд, словно загнанного в угол зверька, просящего о пощаде, о нем…
Андрей напрягся, со все мочи рванул пропитавшуюся бардовой жидкостью ткань рубашки, разорвав пополам. Пуля насквозь, только рваная плоть мышц и поврежденная кость…не впервой. И ее голос, с новым приступом его физической боли все больше проникающий в хмельное сознание. Он мог, он бы успел вытащить свой пистолет раньше ее отца…не стал. Последние отрывки недавних событий, все еще вертящиеся перед глазами, когда ее отец набросил на Лизу скомканное покрывало, сверху накрывая своим пиджаком, передал в руки сопровождающих его ребят. Она сопротивлялась, с каждым моментом все тише и тише выкрикивая его имя, словно чеканя в последний раз… А после…за первой дозой свинца последовала вторая, отбивая в ушах глухой удар согнутых коленей о деревянный пол, тяжелый звон в голове и стук собственного сердца, бьющийся в унисон с сердцем яро вырывающейся девушки за стеной…
— Считай свою жизнь подарком от меня. — Сухой тон ее отца, когда небрежно сплюнув рядом с Андреем, тот с презрением окинул синим взглядом согнувшегося высокого мужчину на полу. — Я бы убил тебя… но ты спас мою дочь…, - секундная пауза, заполненная безумным рыком Андрея и вновь ненавидящий голос совсем рядом. — Используй свой шанс, если ты попытаешься ее увидеть — это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.
Месяц… тридцать дней мучительных воспоминаний, время ожидания, час истины…
Девушка, свернувшись калачиком на широком подоконнике, дернулась, крепче прижимаясь к холодному стеклу. Дрожь тропинкой пробежала по озябшему телу, пытаясь смягчить тяжелые удары ее сердца… Очередная порция боли, охватившая все нутро девушки, и пустота…
Стало тяжело, такое впечатление, будто все внутренности один за другим вытянули из ее бренного тела, оставив внутри усталость и пустоту. Ничтожность собственного существования угнетала, сводила сума, заставляла легкие работать с утроенным ритмом, а потом вновь замирать, забыв, что нужно вдохнуть. Существовать… жизнь, которая по сути ничего не стоит, и, оставшись в этом мире одна, она ей попросту не нужна. Каждую ночь, засыпая, прижимаясь влажной от слез щекой к шелковой подушке, она часами могла смотреть в пустую темень своей комнаты, вспоминая, миг за мигом прокручивая самые дорогие памяти моменты, намертво врезавшиеся в ее сознание.
"Никогда не оставлю…моя…", — бархатный мужской тембр, который она до сих пор, словно умалишенная, слышит в своих ушах. Пристальный синий взгляд, в глубине которого давно утонула ее душа, с уймой масок смотрит на нее, сквозь ее, прожигая до тла… Обман, новая ложь, только вот зачем?