"Я не люблю мороженное…", "Лиз…что же ты…любишь?"… фразы недавнего разговора и то, с какой нещадностью его губы терзали нежные ее, хватая, пробуя, жадно терзая… Как хищники, впивались друг в друга, до безумства, по полного отключения сознания, до первой крови… Соленая, сладкая, горячая…она застывала в жилах и каплями проступала на измученных губах, давая двоим ни с чем не сравненное наслаждение. Он хотел ее, желал…ее тело. Опять горькая усмешка сквозь прикрытые веки, и если бы Лиза распахнула глаза, они бы непременно прожгли весь метал автомобиля.
"Ты так…любишь?… Думаю, твоему клиенту…понравится…", — рвала, вновь кусок за куском отрывала части своего разума, пытаясь понять и не сойти с ума. Зачем? Господи, почему вновь измываясь над ней, он выбрал самый изощренный способ, что бы убить изнутри?! Игра? Привычка лицедействовать, когда видя мучения находящегося вблизи человека, тебе стает подвластна мысль, что ты есть и Богом и чертом и все в твоих руках? Жестко… Да и что она собственно ожидала от убийцы?! Очередная загубленная душа, на этот раз не ее. Она сильная, она никогда не сломается, она перешагнет, а пока… лишь зябкое покусывание губ и ощущение того самого поцелуя, которое Лиза до сих пор с примесью стыда чувствовала на своих губах, чувство неудовлетворенного желания, желания его губ и рук, желания сердцем…его бессмертной души…
Не знала, что полчаса назад вместе с захлопнувшейся дверцей Лексуса, затворилась душа высокого темноволосого мужчины, как в бессилии, впервые в жизни, опустив тяжелую голову на кожаный руль, в сознании повторял одно лишь женское имя: "Лиза…". Осипший голос и дьявольский огонек в черных угольках темных глаз, когда рывком подняв голову, со звериным выражением уставился на оживший мобильный в кармане джинс… Боль, паника, и что-то потустороннее во взгляде…частичка смерти. Не видела, как до побеления костяшек пальцев сжимая мобильный, на том конце трубки услышал довольное: "Девочка выехала…клиент готов…она уж поработает…", как с треском и разбитыми осколками заднего стекла вылетела дорогая игрушка, глухо завелся мотор и темный, совсем неприметный автомобиль на всех парах рванул за шикарным Лексусом, унося вдаль все сомнения и только одно желание, ставшее навсегда: "Моя…", — эхом отдающее в голове, когда жадно хватая открытым ртом воздух, уже фактически потеряв хваленый контроль и самообладание, стал молиться…Во второй раз в жизни, после смерти Борьки, и вновь не за себя…
Выбитая одним щелчком пистолета скважина замка, резкий удар ноги, и вдогонку с собственным сердцем, слыша его удары каждой клеткой собственного тела, уже вовсю бежал туда…к ней… Только бы успеть, только бы не опоздать… Знал, здесь не нужно быть экстрасенсом, что с ним сделает Череп после провала. Да и плевать было на все, лишь бы успеть…И в мыслях не мог себе представить, если его девочки будут касаться чьи-то чужие, липкие и потные ладони, трогать такую желанную бархатную кожу, силой подчинять своей воле. Умер, не задумываясь отдал бы свою никчемную жизнь только за то, что бы вытащить ее из этого дерьма, в которое его девочка по неосторожности вляпалась и смыть будет ой как трудно… Грудной мужско смех и ее голос, он узнал бы его из тысячи, низкий, с едва уловимой хрипотцой, на автомате выделяя каждое слово. Что-то не так, он чувствовал это на расстоянии, когда вперемешку с мужским хрипом пронесся женский стон, наполненный болью. Словно раненный зверь, ударом мощного плеча сбивая все на своем пути, ворвался внутрь. Сердце, замерев на мгновенье, казалось, остановилось…