На мне было одето золотистое платье. Или нет, даже не золотистое, а бронзовое какое-то. Но меня это не сильно волновало. Оно абсолютно открывало плечи и заканчивалось выше колен. Всё было усыпано бриллиантами. Я уже не стала разглядывать, какими! Платье хорошо подчёркивало мою фигуру, открывало плечи, показывало длинные красивые ноги и тонкую талию. Нужно сказать, что оно было облегающим. Конечно же, на меня нацепили длиннющие шпильки, в которых я чувствовала себя ну совсем некомфортно и ко всему образу ещё добавили чёрный лак на ногтях. Ну ладно, это ещё ничего. Слава богу, что не розовый и не белый! А-Аа… Я как подумала, что завтра мне придётся одеть на себя какое-то белое платье, да ещё наверняка ужасно пышное и открытое, то у меня прям ноги подкосились. А ведь я уверена, что платье будет кошмарным, так как его выбирала Фрэнси. Не поймите меня не правильно. Вкус у Фрэнси отличный, но он просто не предназначен для одевания таких, как я. И в такие моменты мне хотелось убить Фрэнси. Но после пережитого я больше в слух такого никогда не говорила. И Фрэн этим пользовалась, надо сказать. Я пообещала себе, что я никогда больше не пожелаю ей такого, чтобы она там не сказала и не сделала! Поэтому оставалось только успокоиться. А что? Я и так спокойна, как стена.
Фрэнси покрутила, повертела меня и вынесла свой вердикт:
— Ослепительно! Только бы ещё радостную улыбочку и немного блеска в глазах — и было бы совсем шикарно! — я опять же осталась спокойна. Если раньше я бы с ней начала спорить и смяться, то сейчас я просто безразлично сказала:
— Пошли. — Фрэнси это вообще вывело из себя. И она закричала:
— Сидни! Я не понимаю. Ты выходишь за муж за такого обаятельного парня, главу, но ведёшь себя, как последняя дура! Когда он приходил в последний раз, после того похода по ювелирным магазинам с кольцами и твоей истерики, ты вообще послала его при всех. Так и сказала: "Пошёл нахрен!". Тебе что? Так не терпелось эту фразу ему сказать??? Он больше к тебе и не подходил вообще. Только за мной заходил, и мы вместе ехали выбирать все эти вещи для свадьбы. А теперь вот, наконец-то, Вы уже ОБЯЗЯНЫ встретиться и объявить о Вашей свадьбе, а ведь никто, кроме Азазеля, Габриила, меня и Майкла об этом еще не знает, а ты киснешь! Мне это надоело, Сид!! Очнись наконец! — орала Фрэн. Я только спокойной походкой пошла к двери из моей комнаты, Фрэн, всё ещё кипя, пошла за мной. Я спокойным голосом выдала:
— Потише. Я опять прошу. У меня не железная голова, Фрэнси. И только назови меня ещё раз дурой! — наверное вы решили, что я повысила голос? Ничего подобного. Я сказала это всё абсолютно спокойно, и поэтому прозвучало это странно, но и страшно в тоже время. Знаете, когда угрозы произносят спокойно, то обычно собираются их выполнить!!!
Когда я вышла на улицу, то обнаружила, что к нам присоединился ещё и Майкл. Ах, да. Мы же едем на совет. Они двое — Майкл и Фрэнси, должны быть со мной. Майк уже сел за руль, а мы с Фрэнси усаживались на задние сиденья. Фрэнси ещё раз посмотрела мне прямо в глаза со словами:
— Неужели совсем ничего не испытываешь?! — я даже не взглянула на неё. У меня взгляд был направлен в одну точку, и думала я только о своём доме, клане, прожитых годах…
— Да! Видно ничего. Кошмар. Даже глаза мёртвые. Сидни, Сидни, ответь мне что-нибудь, слышишь?!? — а я все сидела и молчала. Ни одна слеза не потекла из моих глаз. А внутри всё ужасно болело! Наверное, это нормальное состояние, если учесть, сколько я всего пережила, но я старалась ни о чём не сожалеть. Однако рано или поздно жизнь предъявляет Вам счёт. "Может, этот момент наступил сейчас?" — думала я. "Может, этот брак — очередной этап моей жизни, и за него я тоже должна буду заплатить?! Это как рулетка. Только она всегда крутится. Если этим браком я расплачиваюсь за что-то другое, прошлое, то возможно, за этот брак, за то хорошее, что в нём будет, я тоже потом заплачу?!". А ведь знаете, жизнь такая штука: вот это самое хорошее в этом браке, эта самая любовь или чёрт его знает что, и является одновременно тем самым плохим, той самой расплатой. Ты не можешь принять это хорошее, вот это и есть тот самый счёт. А за хорошую сторону этого, я ещё успею заплатить потом, чем-нибудь, у чего тоже будут такие стороны. Это бесконечный процесс. Ведь у меня бесконечная жизнь! А знаете, как хочется конца? Конца всего? Этих долбаных цепочек, их ведь множество! Весь мир построен на таких вот цепочках. Кажется, я сейчас становлюсь мудрее ещё на один этап. Цепочки. Они бесконечны и их множество. Ха, да начиная хоть с самого простого — пищевая цепочка поколений. Твой пра-пра-прадедушка, пра-прадедушка, прадедушка, дедушка, папа, ты — и так идёт дальше и будет идти вечно. Люди не могут остановить время. А ведь и это тоже цепочка. Время — цепочка событий, нескончаемая цепочка. Просто люди не замечают этих цепочек. Они всего лишь живут в одном из звеньев. А мы — вечноживущие — наблюдаем эти цепочки, видим все их составляющие. Мы наблюдаем, как поколение сменяется поколением. Мы ведь всё это видим. Я стала всё это понимать, а ведь и мышление — это тоже цепочка. Цепочка мыслей, бесконечная… Вы знаете, люди просто не могут об этом думать. У меня, допустим, УЖЕ заболела голова, а я один из сильнейших вампиров. Люди просто слишком слабы, чтобы понимать. Может, поэтому они и в нас не верят? Их кругозор ограничен. Вот, допустим, даже привести в пример ту же цепочку. Даже у меня начинает болеть голова, когда я думаю и представляю себе эту самую цепочку. Ааа… И правда больно. Вот попробуйте. Кошмар. А ведь люди и вообще не могут представить себе эту цепочку даже так, как могу я. Т. е. они не смогут её никогда понять, просто потому что не смогут представить, постигнуть, увидеть. Просто она выше их понимания. И есть то, что даже выше нашего понимания, я думаю. Хотя большинство вещей мы вполне способны понять… У меня стала болеть голова. Я представила, что весь мир состоит из бесконечных цепочек. А ведь я постигла ещё одну мудрость. У меня страшно кружилась и болела голова. Я уже ничего не видела. Перед глазами стало темно. Я стала куда-то падать, но вынырнула, когда услышала знакомый голос: