Вспышка и черный пепел.
Мой первый оппонент закатывает глаза, вериги начинают светиться интенсивнее и пульсировать. Нет, не прокатит. Швыряю тонфу ему в черепушку. Удар, хруст, возврат.
Не могу понять, какого рожна монахи меня видят.
И где блюстители…
У двери разворачивается схватка между Ариной и двумя чуваками из группы захвата. Или зачистки — кто ж разберет.
А вот и блюститель.
В проеме стоит бородатый мужик в сутане — стильной, угольно-черного цвета, подсвеченной неизвестной артефакторной магией.
На лице учителя проступает пот.
Да что он там творит такое?
Путь к Арине, двоим монахам и блюстителю преграждают ветхие гончие. Я уже говорил, что не перевариваю собак? Даже если они собраны из подручных материалов. И вообще не живые.
Стая из пяти особей.
Мне уже по барабану, чем их лупить. Я не скрываюсь. Ближнего фамильяра, прыгнувшего к моему горлу, сжигаю «хлыстом» двенадцатого уровня. Жар такой, что остальные твари на миг отшатнулись. Еще бы, тут эфира хоть жопой ешь.
Второй гончей загоняю дубину в пасть, а левой тонфой переламываю хребет.
Ускорение.
Чакру в диагональ.
Сгусток эфира — по лапам метнувшегося к моему бедру фамильяра. «Пресс» на крайнюю гончую справа, попытавшуюся обойти меня сзади. «Вихреворот» — в окно. Очередного фамильяра выносит под своды крытой площади. Визг соседки двумя этажами выше.
Арина всаживает одному из монахов лезвие тычкового ножа в висок. Парень лет двадцати оседает к ногам моего бодигарда.
Блюститель закрывает глаза, его губы шевелятся.
Этого еще не хватало.
Последняя гончая едва не дотянулась в прыжке до моего горла — спасли тонфы. Закрывшись от клацнувших зубов левым локтем, защищенным дубиной, коротким концом правой тонфы врубаюсь в подреберье фамильяра. К огненному урону добавляю электрический, затем — «расширение». Существо разрывает на части.
Всюду — зеленая слизь.
А еще — кровь и вывалившиеся внутренности.
Арина валит второго монаха. Движения у девушки быстрые, экономные, выверенные. Двойки, тройки, плавные переходы, смена стоек, захваты, подсечки и удары без замахов. Да, учат монашек на совесть. Если она и готовить так же искусно умеет, женюсь. Не раздумывая.
Блюститель окидывает равнодушным взором нашу компанию.
Стоп.
Это не блюститель.
Я чувствую силу, исходящую от противника. И понимаю, что бородач имеет ранг повыше.
Кардинал.
— Брось палки, — добродушно прогудел мужик в почерневшем от огня проеме. Голос приятный, слегка отстраненный. Фраза была произнесена по-русски. — И проживешь еще какое-то время. Мне приказано взять Сергея Друцкого. Не ликвидировать.
Интересный ход.
Переговоры после драки.
Или перед.
За окном слышатся нехорошие звуки. Вой приближающихся сирен. Кто бы сомневался, что церковники «забыли» согласовать спецоперацию с местными властями.
Где-то прогремел взрыв.
Одна машина врезалась в другую.
Скрежет сминающихся металлических кузовов я ни с чем не перепутаю. На прилегающих к центру дорогах творится безумие, и автор этого безумия, как я подозреваю, сидит в позе лотоса за моей спиной.
Я заряжаю эфиром «полосу жара» и направляю в проем. «Полоса» выглядит ярко-оранжевой линией, от которой к потолку поднимаются языки пламени. И всё бы ничего, да дверь чем-то защищена. Огонь растекается по прозрачному пузырю, впитывается в него и поглощается вставкой на левом плече оппонента. Ну, или накладкой на сутану. Я в этих церковных штучках не разбираюсь.
Арина встала рядом.
И прикрыла меня, когда сквозь пространство комнаты устремились неведомые закорючки, чем-то напоминающие клинопись. Вперед выдвинулась волновая аура, почти осязаемая, испещренная по всей площади кривыми помехами. Ощущение такое, что попал внутрь древнего телевизора, переключенного на мертвый канал.
Сутана оппонента сменила цвет.
Кардинал стал серым.
В прямом смысле этого слова.
Девушка не выдержала и рубанула «оледенением» — сильнейшей техникой из своего арсенала.
Ой, зря.
После моей атаки еще не прошло достаточно времени, жар не схлынул. Чую, проблемы у нас.
И верно.
Кардинал даже бровью не повел — его защитные коконы всё впитали, перераспределили и закачали в боевую экипировку. Силен, гад.
— Тук-тук, — говорит наш противник. — Кто не спрятался, я не виноват.
И делает шаг вперед.