— Что теперь? — поинтересовалась Арина.
Вокруг простиралась безжизненная пустыня.
Никакой пыли, всё тихо и спокойно.
Заправка была рассчитана на электрокары и тачки с водородными моторами, но чуть поодаль я обнаружил причальную мачту для дирижаблей.
Изучаем автопарк.
Несколько байков с широченными колесами, фура дальнобойщика и три-четыре легковушки. Все, кроме дальнобойщика, на электрическом ходу.
— Идем, — я направился к «Мицубиши-Хидео», симпатичному спорткару, припаркованному у придорожной закусочной. — Мне нравится эта машина.
Арина что-то хотела сказать, но промолчала.
И правильно.
Нечего возражать, когда мужчина говорит.
— А тебя наличие хозяина не смущает?
Таки не выдержала.
— Отнюдь.
Давно хотелось ввернуть это словечко в диалоге. Аристократичненько…
Двери спорткара послушно поползли вверх. Обводы корпуса, угольно-черный цвет, низкая посадка, квадратная решетка радиатора и светодиодные фары. Всё, как мне нравится.
Сажусь в водительское кресло.
На миг переношусь в закусочную и простенькой манипуляцией вынуждаю хозяина авто подумать, что я — покупатель его любимого «Хидео». Точнее, не любимого, а порядком поднадоевшего. Давно собирался продать, и всё такое. В Пекин — на такси.
Трогаемся с места.
Плавно выруливаю на трассу и топлю до упора педаль газа.
Ух, вот тебе и электричество. Сто километров в час за три секунды. Или чуть меньше.
Я успокоился на трех сотнях, затем перевел «Хидео» в режим автопилота и с улыбкой откинулся в кресле.
День удался.
Глава 16
Улан-Баяр — таково полное название города, в который мы направлялись. «Красный праздник», если верить Паутине. Мне почему-то лезут в голову бояре и прочие аристократы, а вот праздничным настроением в городке и близко не пахло.
Знаете, в той самой постсоветской реальности, о которой я говорил раньше, монголами руководила компартия. Здесь же о коммунистах никто никогда не слышал. Правящие кланы Улан-Баяра подчинялись Сёгунату.
Придорожный мотель, в котором мы остановились, располагался на отшибе, как и положено занюханной дыре. Степь лежала под снегом, у стен мотеля громоздились серые сугробы. Спорткар я остановил на площади в центре Улана, сюда же мы с Ариной добрались на автобусе.
Такеши и Виталик прибыли в точку рандеву на дирижабле, который развозил паломников по буддийским святыням. Для сенсея — привычная схема. Когда дверь номера распахнулась, мы увидели скуластых странников в поношенной одежде, с посохами и четками в руках. Оба — улыбчивые, со смиренными выражениями на лицах.
— Как добрались? — спрашивает Арина.
— Без приключений, — улыбнулся наставник. — Я так понимаю, блюстители за вами гонялись.
— Смешно, — буркнул я.
Такеши присел на краешек продавленного дивана. Привычным движением снял с плеч рюкзак. Сыроежкин направился к холодильнику.
— Вы давно здесь? Что с едой?
— Мы оставили вам пару контейнеров с цуйваном, — улыбнулась Арина. — Только разогрейте в микроволновке.
Цуйван — это монгольская лапша с говядиной и овощами. Арине понравилось, а мне не очень. Там специй практически нет, мне же нравится острая пища.
Главное преимущество местной лапши — она очень сытная.
Сыроежкин загрузил контейнеры в микроволновку.
— И это всё?
Проглот.
— На первом этаже закусочная, — сообщила Арина. — Они даже пиццы делают. И эти штуковины… вроде чебуреков.
— Хушуры, — блеснул эрудицией Такеши-сан. — Там рубленая баранина внутри. Много специй и чеснока.
— Звучит, — признал Виталик.
Пока разворачивался этот диалог, я заварил всем зеленого чаю и начал разливать напиток по чашкам. В номере у нас кухни как таковой не было, зато электрочайник пришелся к месту.
— Добро пожаловать, — сообщил я, — в пункт самообслуживания «Мытищи».
Все поняли намек и приняли разбирать чашки.
Тренькнула микроволновка.
— Почему «Мытищи»? — удивилась Арина.
— Перов, — снова поразил мое сердце сенсей. — Художник такой.
— Русский? — заинтересовался Сыроежкин.
— Да, любил самовары и священников рисовать, — просветил нашего мексиканского друга сенсей. — Между прочим, принадлежал к роду адептов воды, воевал в Турции, чуть не погиб, а затем переключился на маринистику. Они даже с Айвазяном одного поэта в Крыму изобразили. На берегу моря.
Это он про Пушкина.
В моем мире Айвазовскому помогал Репин.
Сыроежкин выгрузил контейнеры, один протянул Хараде, второй принялся вскрывать самостоятельно. Одноразовые палочки для еды были закреплены скотчем на боковых стенках коробок.