— И как же он всех вычислил? Чтобы сделать заказ, надо получить данные от Гильдии, что невозможно.
Я уж молчу про то, что Когти были разбросаны по всему миру, постоянно скрывались, меняли лица, паспорта и биографии.
— Сложно и невозможно — разные вещи.
— Обвинение серьезное, — заметил я, глядя в пустоту. — Мы можем ошибаться.
— Соберем информацию. Если знаешь, где копать, становится проще.
И то верно.
Через несколько часов мы покинули Улан-Баяр и направились в Пекин.
На дирижабле, без извращений.
Глава 17
Когда меня начало подташнивать от серых каменных стен и красных ворот под бамбуковыми навесами, Харада остановился. Аккурат перед такими воротами. Арина держалась чуть поодаль. Сыроежкин работал в гостинице, зависнув на бирже.
Мы находились в сердце древних кварталов Пекина.
Улочки громоздились вокруг трех озер, именуемых «морями». Си Хай, к примеру, это Западное Море. Перевод такой. Чтобы сюда попасть, мы сели в вагон на восьмой ветке метро Шичахай. Поднявшись на поверхность, окунулись в хаос и столпотворение торгового квартала. Иероглифы, многоголосье покупателей, десятки и сотни крохотных лавочек. Такеши-сан уверенно продирался через эту чертовщину, словно всю жизнь провел в китайских мегаполисах.
Неподалеку располагался парк Бэйхай, но учитель обогнул его стороной.
Вскоре мы погрузились в серые кирпичные каньоны, внутри которых с трудом могла разъехаться пара машин. Пешеходные тротуары шли вровень с асфальтом. Снег в сумрачных переулках упорно не хотел таять и хрустел под ногами. Всюду на нашем пути встречались вьющиеся растения без листьев, чугунные фонари, прислоненные к стенам велосипеды и кондиционеры. А еще — электромопеды и самокаты. Крыши были сплошь изогнутыми, состоящими из состыкованных меж собой бамбуковых трубок. Местами снежные шапки подтаяли, местами их почистили магией.
— Ты знаешь китайский? — вкрадчиво поинтересовался Харада.
Мотаю головой.
— Плохо. Они же в протекторате.
— Многие не хотят с этим мириться. Наш оружейник относится к этой категории. В повседневной жизни он предпочитает общаться на пиньине.
Пекинский диалект.
— И как мне с ним работать? — спросил я, огибая велосипед с прицепом, под завязку набитым какими-то ящичками. — Он вообще по-японски не рубит?
— Еще как рубит, — заверил учитель. — Придется его заинтересовать. А для этого диалог следует начинать традиционно. На пиньине.
Вздыхаю.
Знаменитый оружейник Вэйдун Фэн специализировался на переделке огнестрельного оружия для одаренных. Именно огнестрел приносил Фэну наибольшую прибыль. И лишь немногие знали, что подлинной страстью господина Фэна считались короткие клинки и кастеты. Ни за какие коврижки я бы не смог заставить этого чувака переехать в Токио с трех пекинских озер, но оружейный мастер вполне мог работать в моей команде удаленно. Тем более, что все производство у него базировалось именно в этих старинных кварталах, вдали от городской суеты и всего, что отвлекает от творчества. Такеши-сан сразу заявил, что если господин Фэн согласится сотрудничать, многие проблемы будут решены. А уже переправить изготовленный мастером шедевр можно в любую точку планеты — было бы желание.
— Фэн не стеснен в средствах, — говорил Такеши, когда мы сворачивали в очередную ветку каменного лабиринта. — Поэтому мы не можем разговаривать с ним… с позиции силы.
Большинство стен были глухими, без единого окна. Такеши сказал, это от злых духов. Если демон явится к такому зданию, то подумает, что строение нежилое и уберется прочь. Все окна, по мнению здешних обитателей, должны выходить во внутренние дворики.
Кое-где мне попадалось развешанное на веревках белье.
Или загадочные кубические отростки, пристроившиеся к стенам под самым скосом крыши.
И вот мы на месте.
Очередные красные ворота, по стене карабкается плющ. Точнее — скелет плюща. По бокам проема вывешены оранжевые фонари, напоминающие тыквы. Чуть выше — замысловатый герб с квадратным иероглифом, желтыми ленточками и драконом-мечником.
— Фэн принадлежит к числу аристократов?
— Разумеется, — в голосе наставника послышалось раздражение. — Больше никаких вопросов. Позволь действовать мне.
Протянув руку к массивному бронзовому кольцу, торчащему из львиной пасти, сенсей громко постучал.
Дважды.
Несколько минут ничего не происходило. И это при том, что я заметил на створке очертания домофонного экрана, маскирующегося под фактуру поверхности. Затем упомянутый экран ожил и выдал изображение престарелой китаянки с седыми волосами, собранными в пучок, и подозрительным выражением на лице.