Но для начала следовало подкопить продовольствия для перехода. В прошлый раз я сделал так же, когда нажарил мяса убитого хирса и взял его с собой в рюкзаке-контейнере, оставшегося от аварийного набора. Благодаря холоду, оно долго не портилось и позволило мне довольно долго не отвлекаться на охоту.
Я шел десятый день вдоль бездонного разлома, который называл про себя Впадиной, а местность вокруг почти не изменялась. Все такие же камни, куски льда и такое же низкое хмурое серое небо. Ничего не изменялось. Как будто я все еще находился где-то в окрестностях своей пещеры. Путешествовать рядом с Впадиной было удобно не только потому, что можно было легко держать направление движения и не заблудиться. Я заметил, что многие местные животные не подходят к ней слишком близко. А значит, идти здесь можно было более или менее спокойно. Конечно, следовало бы насторожиться и предположить, что там внизу скрывается какая-то опасность, куда большая, чем хищники, обитающие на поверхности планеты, но я наплевал на это. Лучше уж вероятная опасность, которая может и не реальна вовсе, чем более чем реальные клыки каких-нибудь зверей, живущих вдали от разлома.
Спал я на охапках мха, который собирал перед каждым ночлегом не только для небольшого костра у подножия какой-нибудь скалы, но и для своей постели. Сон был, понятное дело, коротким и весьма прерывистым, Малыш, хоть и выступал в качестве сторожа, но все-таки спокойно высыпаться мне не удавалось. Впрочем, последние месяцы это было почти всегда так.
Монотонное и однообразное движение закончилось на двадцатый день пути. Справа за Впадиной на довольно большом расстоянии я заметил вспышки света. Сначала они двигались параллельно земле, а потом были направлены вверх.
У меня екнуло сердце. Я не верил своим глазам. Но это было похоже на выстрелы из какого-то импульсного оружия. Причем, судя по величине светящихся точек, это были какие-то мощные винтовки. Только у них заряды были крупные и плотно-яркие.
На планете были живые. И не просто живые, а люди, вооруженные технологическим оружием. А это могло вполне означать, что у них есть тут корабль. И даже если они потерпели аварию, то шансы выбраться с планеты все равно были несоизмеримо больше, чем они были у меня сейчас.
– Малыш, похоже, мы скоро выберемся из этого не слишком гостеприимного места. Ты когда-нибудь хотел побывать среди звезд? – я обернулся к моему спутнику, стоявшему сейчас рядом со мной и с любопытством наблюдающего за мелькавшими вдали огоньками. Не дождавшись никакой реакции на свои слова, я расхохотался. Все напряжение последних месяцев, ощущения обреченности и мысли о гибели на этой проклятой планете у меня исчезли. Я стоял на краю Впадины и громко смеялся. Звук от моего смеха эхом уходил куда-то в глубины разлома и, отражаясь от стен, расходился в разные стороны. А я все никак не мог остановиться.
Жить.
Я буду жить.
Я не сдохну здесь, и мое тело не будет лежать где-то под слоем снега, забытое и затерянное навсегда.
– Анна Ларс! Сука! Мы с тобой скоро встретимся! – я кричал, обращаясь к небесам, обратив туда свое лицо. А потом я снова стал дико хохотать, пока наконец без сил не свалился на землю.
Меня постепенно начало отпускать, и я снова взял свой разум под контроль. Нужно было успокоиться и начать действовать. В конце концов я еще не выбрался с планеты, чтобы начинать радоваться спасению. Может, те, кто там палил из импульсников, на самом деле очутились здесь вследствие аварии, и еще неизвестно, прибудут ли за ними кто-нибудь и когда-нибудь. А если даже у них все в порядке с кораблем, то неизвестно, захотят ли они меня брать с собой. Если экипаж многочислен и вооружен, то силой, в случае отказа, я на борт вряд ли смогу пробиться.
Подхватив Малыша телекинезом и зашвырнув его на другую сторону разлома (беспокоиться насчет его приземления нужды не было, мы с ним проделывали уже такое не раз), я, взяв небольшой разбег, сам прыгнул через бездонную трещину в теле планеты. Придав силу толчка телекинезом, я взмыл вверх и стремительно понесся к противоположному краю. Всего две-три секунды мне понадобилось, чтобы пересечь всю впадину, а это было где-то порядка двадцати метров.
Притормозив и сбавив скорость приземления, все тем же телекинезом, я упал на одно колено и огляделся. Малыша уже здесь не было, видимо он убежал вперед.