— Ты прав, — сказал Уэйд. — У него больше никого нет.
— Я встречусь с тобой позже в общежитии, — сказал Том. — Мы возьмём его и затащим его задницу в трактир, накормим его. Он, наверное, жил на пиве с тех пор, как всё это рухнуло.
— На Kirin и Carlton, — добавил Уэйд. — Увидимся вечером.
Уэйд улетел в своём автомобиле, включив старую песню Manzanera под названием «Мама была астероидом, папа был маленькой кухонной утварью с антипригарным покрытием». Слава Богу, что есть альтернативное радио; иначе он оказался бы в ловушке мира плохого рэпа и Мадонны. Он проверил вид сзади, затем выбросил пустую бутылку Spaten. С таким пустым кампусом, по крайней мере, ему не нужно было беспокоиться о том, что его остановят.
На полпути по кольцу его всё же остановили.
«Это чертовски здорово», — подумал он.
Но где был коп? У них на полицейских машинах должны быть маскирующие устройства.
«Приготовься», — настроился он.
Уэйд не особо хорошо учился, но когда дело доходило до милых разговоров с полицейскими, он получал пятёрки. Он сделал невинное лицо, когда подошёл полицейский, цокая каблуками.
— Добрый день, мистер Сент-Джон. Меня зовут офицер Прентисс. Я хотела бы увидеть вашу регистрацию и разрешение оператора.
Удивлённый, Уэйд поднял глаза. Копом была женщина.
«Женщина, — подумал он. — Женщина-полицейский».
— Кто вы? — спросил он.
— Я только что вам сказала. Я офицер Прентисс, и я хотела бы увидеть вашу…
— Я знаю, мою регистрацию и разрешение оператора.
Снисходительные копы попросили бы у вас лицензию; но только жёсткие задницы называли это разрешением оператора. Это может потребовать некоторой работы.
— Как вы узнали моё имя до того, как увидели мою ли… я имею в виду моё разрешение оператора?
— Я знаю о вас всё, мистер Сент-Джон, — сказала женщина-полицейский. — Шеф Уайт должным образом ознакомил меня со всеми нарушителями спокойствия в университетском городке.
Уэйд дружелюбно рассмеялся.
— Старый добрый шеф Уайт всегда шутит. Если хотите знать правду, моё…
— Ваше полицейское досье — самое обширное в истории этого кампуса.
Уэйд замолчал. Наверное, это было правдой.
— Конечно, офицер, у меня был штраф или два, но я не нарушитель спокойствия, уверяю вас. А мой отец вносит значительный вклад в Управление пожертвований Эксхэма и является близким другом декана.
— Это единственная причина, по которой вас не выгнали.
Уэйд снова замолчал.
«У этой девушки с её работой яйца должны быть больше моих», — подумал он и с отвращением отдал ей карточки.
Он осмотрел её, когда она начала заполнять его квитанцию. Она стояла в хорошей осанке, среднего роста, в чёрных ботинках и сшитой на заказ коричневой униформе. Яркие, прямые светлые волосы были собраны назад в конский хвост, как плеть, а её глаза были холодной загадкой за зеркальными очками. Уэйд полагал, что она была бы милой, если бы не бесчеловечная полицейская улыбка на губах. Её привлекательность и аура полицейского были сочетанием противоположностей: она приглашала, чтобы на неё смотрели, но ничего не показывала тому, кто смотрел.
Но кое-что было. Просто… что-то.
— Я штрафую вас за то, что вы ехали тридцать четыре мили в час в пятнадцатой зоне, — сказала она ему.
— Что, по кольцу?
— Да, по кольцу. И ещё один штраф за распространение опасных материалов на общей территории кампуса.
— Каких опасных материалов!
— Бутылка пива, которую вы только что выбросили.
— О, вы имеете в виду эту бутылку из-под колы?
— Это была пивная бутылка, мистер Сент-Джон, но, конечно, вы можете свидетельствовать в суде под присягой, что это не так. А поскольку хранение вскрытой тары с алкогольными напитками в движущемся транспортном средстве также является нарушением закона, вы получите третью штрафную квитанцию.
Уэйда бомбили хуже, чем Пёрл-Харбор. Все эти штрафы стоили бы ещё трёх баллов, чего не допустила бы его страховка.
«Хорошо. Пришло время быть милым», — подумал он.
Он изобразил свой лучший образ бедного мальчика, который, вероятно, был не очень убедителен, когда он сидел в машине стоимостью пятьдесят пять тысяч долларов.
— Офицер Прентисс, мне стыдно за себя. Нет оправдания бездумной незрелости, которую я продемонстрировал в вашем присутствии, и я смиренно прошу прощения. Но правда в том, офицер, что эти штрафы могут привести к отмене моей автомобильной страховки, и это создаст серьёзные проблемы между мной и моим отцом. Так что я в вашей власти. Я прошу вас, проявив великодушие, не обращать внимания на эти нарушения, а взамен вы получите моё слово и мою личную гарантию, что я никогда больше не буду нарушать закон в этом кампусе. Моё слово.