— Почему?
— Почему же ещё? Чтобы преподать тебе урок. Ты богатый и напыщенный хулиган, который шесть лет доставлял проблемы на мою задницу. Но теперь, наконец, я могу отплатить за услугу. Правосудие так мило.
— Такая грязная игра, — заключил Уэйд.
— В самом деле, это так, так что с этого момента я буду тобой управлять. Твой отец на пределе своих возможностей — теперь твоё будущее в моих руках. Ещё одна ошибка, Уэйд, ещё одна, и твой отец отречётся от тебя.
Уэйд знал, что это факт. Теперь он был на минном поле.
Улыбка декана стала злой, его истинной гримасой.
— С этого момента я твой господин и хозяин, Уэйд, и не забывай этого. Правила просты. Ты будешь выполнять эту работу к полному удовлетворению факультета, и ты будешь выполнять свои обязанности, предписанные твоим непосредственным руководителем, без колебаний и без возражений. В противном случае тебя уволят, и мне будет очень приятно узнать, что твоего отца незамедлительно уведомят об этом.
Теперь он был в лапах декана, и Уэйд знал это. Если его уволят, то навсегда исключат. Но, по крайней мере, хуже уже не могло быть.
Или могло?
— Вы что-то говорили о моём руководителе?
— Верно, — ответил декан. — И вот он уже здесь.
Щёлкнула дверь. Тень пересекла комнату — огромная, широкая, как пивная бочка.
— Рад тебя видеть, Уэйд. Хорошо, что ты вернулся.
— Нет, — пробормотал Уэйд. — Не вы. Кто угодно, кроме…
Профессор Бессер вышел вперёд. Казалось, он немного прихрамывает. Пухлое, хитро улыбающееся лицо и подстриженная бородка делали его похожим на дьявола на пути в санаторий для жирных.
— Не могу передать, насколько я рад руководить тобой на твоей новой… должности.
Декан вручил Уэйду резиновые перчатки, халат и ёршик для унитаза.
— Инструменты ремесла, мой мальчик.
— Это забавная работа, Уэйд, — Бессер улыбнулся. — Как ты скоро увидишь.
Уэйд взял «инструменты». Затем декан повернулся к Бессеру и сказал:
— Боюсь, что на втором этаже произошла авария. Кажется, целый ряд туалетов… забился одновременно, и они переполнились. Ужасный беспорядок и довольно зловонный.
— Я уверен, что Уэйд будет рад об этом позаботиться.
— И помни, — добавил декан, — честная работа, Уэйд.
Затем он запрокинул голову и засмеялся, исчезнув в коридоре.
— Нет времени, кроме настоящего, да? — сказал Бессер. — Ты будешь чистить каждый туалет в этом здании каждый день, ты также будешь мыть шваброй каждый пол в уборной и вытирать каждую раковину. И ты знаешь, что говорят, не так ли? Работа, сделанная неправильно, вообще не сделана.
— О, неужели так говорят? — заметил Уэйд.
«Когда-нибудь я вымою эти туалеты твоим жирным лицом. Теперь это стоит сделать».
— Я буду в своём офисе, если я тебе понадоблюсь. Удачи, Уэйд.
Уэйд закипел. Но когда Бессер повернулся, чтобы уйти, Уэйд кое-что заметил. Был ли у Бессера кулон на шее? Это было похоже на чёрный амулет на чёрной нитке. Он был похож на крест.
Но Бессер был атеистом, как и все профессора колледжей. Зачем носить крест?
— Профессор? Это что, крестик на вас?
Бессер не ответил. Вместо этого он оглянулся с рассеянным блеском в глазах. Ещё более странным было то, что он сказал дальше.
— Тебя могут ждать великие дела, Уэйд. Самые чудесные вещи.
— А?
Почти мечтательно Бессер ушёл. И это тоже было странно. Он быстро зашагал, хромая, как, наверное, мужчина, которому недавно прострелили ягодицы.
Ворота агрокомплекса распахнулись, не закреплённые на замок.
«Какое-то место преступления», — подумала Лидия Прентисс.
Впереди стояли ещё две полицейские машины, обе с ключами в замках зажигания. Она взяла своё полевое снаряжение и вошла.
Полевая судебно-медицинская экспертиза была частью того, для чего её наняли. Другой частью были равные возможности, что раздражало её, потому что она знала, что она лучший полицейский в отделении. Остальные, казалось, были сделаны из другой формы — деревенщина, фанатик и едва ли человекообразное существо, когда дело касалось интеллекта. Все говорили неясным южным тоном, и все были ленивы, хотя она полагала, что это суждение, как и все они, было её собственным предубеждением. Она относилась ко всему слишком серьёзно, ей говорили это всю жизнь. Её консультант по вопросам карьеры в колледже сказал ей, что она — сверхкритическая личность Типа А. Командир её смены в округе Колумбия сказал ей, что она непокорная умная задница. Эти пустые ошибки всегда преследовали её, делали колледж очень одиноким, не давали ей заводить друзей и вытеснили её из округа Колумбия. На самом деле не уволили, а просто побуждали «двигаться дальше». Она даже однажды была влюблена — только однажды — и тоже всё испортила. Она всё всегда портила себе.