Уэйд выдохнул с акцента. Что ему было терять?
— Я ещё не оскорблял твоей девушки, потому что твоя девушка — та ещё помойная дыра, герр Большой Немецкий Мазафакер!
А потом Уэйд ударил кулаком по мягкому животу Вильгельма. Только… мягкости не было. То, что его суставы ударяли, было похоже на утрамбованный камень. Немец не вздрогнул и даже не отреагировал на удар.
— Вот и всё, что нужно для разминки, — сказал Уэйд.
«У этого парня должна быть Берлинская стена под рубашкой».
Уэйд указал на потолок.
— Смотри!
Вильгельм посмотрел. Уэйд с резким влажным шлепком ударил Вильгельма кулаком по челюсти.
Вильгельм усмехнулся.
— Ты смешон, — снова заметил он, улыбаясь, и без труда швырнул Уэйда через уборную.
Тот врезался в кабинку и ударился головой о сиденье унитаза. Затем Вильгельм закинул его руку за спину… и скрутил.
— Я говорю тебе, если ты ещё когда-нибудь заговоришь с моей девушкой, — свободная рука Вильгельма достала блестящий нож, — я тебя убью.
Нож мелькнул. Уэйд мог прочитать слова «Кровь и честь!» на лезвии. Вильгельм ещё раз скрутил руку Уэйда и подчеркнул:
— Я вырежу тебе кишки и впихну их тебе в горло.
— Думаю, я понял, — прохрипел Уэйд, гадая, когда его запястье сломается.
— Ты понимаешь меня, да?
— Да! — Уэйд уступил. — Да-да-да-а-а!
Чуть больше скручивания на запястье. Нож повернулся.
— Да?
— Да, чёрт побери! Да!
Вильгельм убрал нож.
— Хорошо, хорошо, у нас есть взаимопонимание, но этого недостаточно. У нас на родине есть особый способ скрепить договор.
Уэйд закатил глаза. Он знал, что его ждёт.
— Ты выпьешь за меня по соглашению, герр Сент-Джон, а я потом выпью за тебя.
Затем Вильгельм сунул лицо Уэйда в унитаз и смыл.
— Хорошо? — спросил он. Он вытащил Уэйда. — Не мало? Ещё?
— Нет, нет, — простонал Уэйд, капая водой.
— Да, я думаю, больше не помешает, — и снова лицо Уэйда оказалось в унитазе.
На этот раз его держали намного дольше. Пузыри вырывались из его губ.
«Сейчас в туалете утону», — как-то умудрился подумать он.
Нужно было как-то выбираться.
Когда Вильгельм отпустил, Уэйд выпал из унитаза на спину, задыхаясь. Он закашлялся от туалетной воды, когда его победитель вопиюще возвышался над ним, положив руки на бёдра и улыбаясь.
— До наших новых встреч, герр Сент-Джон. Хорошей ночи.
Вильгельм повернулся и ушёл. Стекая водой, Уэйд с трудом поднялся на ноги и попытался вымыться у раковины.
«Напомнить себе никогда больше не оскорблять Сару Блэк», — отчитал он себя.
Поражение Уэйда стало сокрушительным, когда он содрал с носа длинный лобковый волос.
А то, что произошло после этого — видение зубов — было пятном в сознании Пенелопы. Всё, что она могла видеть, это расширяющийся ярко-красный рот, окружённый зубами. Зубы были заострёнными и длинными.
Затем появилось размытие, вибрация. Внезапная острая боль пронзила горло Пенелопы. Затем из машины вышла женщина в чёрном.
Пенелопа не могла двинуться с места. Она могла видеть, слышать, чувствовать, думать, но не могла двигаться. Она упала, парализованная, за рулём, её руки лежали на коленях, как мёртвые птицы.
— Поторопись.
Кто-то шёл. По лобовому стеклу пробежала тень.
Когда дверь открылась, она упала на землю. Наклонился палач, убийца лошадей — и тогда Пенелопа впервые узнала его: профессор Бессер, её учитель биологии!
Он не выглядел довольным.
— Поторопись!
Он хмыкнул, перекинул Пенелопу через плечо и пошёл дальше.
Он нёс её обратно в конюшню. Куда пропала женщина? Ноги Бессера стучали по земляному полу. Пенелопа увидела полосы пятен и крови. Затем профессор Бессер остановился.
— Поторопись с ней и возвращайся. Ещё многое предстоит сделать.
Фонарик мистера Сладдера был на полу. Он всё ещё был включен. Пенелопа могла видеть вверх ногами между ног Бессера. И то, что она увидела…
Фонарь отбрасывал на стену чёткие чёрные тени. Одна тень была лежащей фигурой — мистер Сладдер с топором всё ещё в голове. Ещё одна тень нависла над ним.
— Я очень устал, — пожаловался профессор Бессер. — Мне нужна помощь.
— Скоро тебе помогут, — ответил женский слякотный голос.
Но где она была сейчас? Была ли она второй тенью?
Сошлось больше теней. Внезапно раздался звук влажного погружения, как будто кто-то чистил внутренности большой тыквы. Тени рук тянулись к мистеру Сладдеру и вытаскивали внутренние органы.
Ноги профессора Бессера снова дрогнули. Пенелопа оставалась безвольной на его плече, пока он выносил её из конюшни в туманные, залитые лунным светом поля.