— Секунда? Столько времени нужно, чтобы просто встать со стула.
— Точно, — Поркер начал вставать.
— Хорошо, я ухожу, — но Том остановился у двери. Он не удержался. — Эй, Поркер, вот анекдот. Как вы затащите свою маму в промышленный грузовой лифт?
— Как? — спросил Поркер.
— Вы открываете дверной проём и бросаете внутрь пончики!
Том рассмеялся. Поркер схватился за дубинку и крикнул:
— МакГуайр, убирайся, твою мать…
Том выскочил, завёл Camaro, и разогнался.
«Что ещё мне делать со всеми этими шутками?» — рационализировал он.
Но, путешествуя по Кампус-Драйв, его легкомыслие угасло. Ночь казалась жутко сухой от жизни. Пустота последовала за ним обратно в общежитие, как попутчик, и вскоре странные мысли проникли в его разум, мысли, которые казались чужими, возможно, сумасшедшими. Ритмы слов, значения которых не имели смысла, скрипели взад и вперёд в его голове. Он слышал цвета и видел звуки. Затем он увидел кое-что ещё, гораздо более отчётливое: тёмную фигуру, залитую лунным светом, фигуру человека. Лицо мужчины было затемнено. В одной руке он держал лопату, а в другой — бутылку пива.
Живот Тома дрогнул. Он съёжился при виде изображения, почти свернув с Пикман-Уэй.
«Слишком много выпил Spaten», — решил он.
Всё это, конечно, восходит к последнему значительному событию вечера Тома. Он поднялся на лифте до восьмого этажа. Когда он вошёл в свою комнату в общежитии, то услышал:
— Он здесь.
Он увидел Виннифред Сальтенстолл, которая мастурбирует на его столе.
И вот что он сказал после заметной паузы:
— Что, чёрт возьми, вы делаете!
Лицо миссис Сальтенстолл покраснело и слегка покрылось потом. Её поймали не со спущенными штанами, как говорится, а со снятыми штанами. Её поза потеряла напряжение, и она села прямо.
— Что, похоже, я делаю? — она ответила раздражённо. — Я мастурбирую.
Том мог только недоверчиво смотреть. Эта ситуация требует некоторого рассмотрения. Когда он наконец заговорил, напряжение сделало следующее предложение предусмотрительным.
— Почему… жена декана Сальтенстолла… мастурбирует… э-э-э… на моём…столе?
— Ненавижу просто сидеть без дела, Том, — она вскинула голову и зачесала волосы назад. — Мне нужно было чем-то заняться, пока мы ждали.
— Чего ждали?
— Тебя, — сказала она и усмехнулась.
Голова Тома, казалось, гудела. Он снова замолк.
«Ждали?»
— Мы знали, что ты рано или поздно доберёшься сюда. Вот мы и ждали.
«Ждали. Пришли сюда. Ждать».
— Значит, это были вы в городе. В De Ville Бессера.
— Ага, — признала она. — Мы ездили — можно сказать, на разведку. Мы искали подходящую кандидатуру.
— Почему вы всё время говорите «мы»? Вы имеете в виду вас и Бессера?
— Нет, Дадли сейчас занят, — улыбка Виннифред раздвинулась так же широко, как и её ноги. — Он помогает нашему хозяину.
«Безумие», — подумал Том.
— Мы, — продолжила она, — это я и… она, — указала Виннифред Сальтенстолл в темноту. — Твоя новая сестра, Том.
В углу стояла тень. Том включил свет на потолке. То, что стояло там и смотрело на него, было причудливой женщиной в капюшоне, в длинном чёрном плаще и солнечных очках. Она ухмыльнулась… отвратительно.
Всплыло жидкое хихиканье, как смех детсадовцев.
«Безумие», — снова подумал Том.
— Ты нам нужен, Том, — сказала Виннифред.
— Ты будешь счастлив с нами. Наш хозяин будет очень счастлив.
Обе женщины вышли вперёд. Виннифред продолжила:
— Мы приглашаем тебя принять участие в чуде, Том. Мы нуждаемся в тебе.
Женщина в чёрном хихикала отрывисто, мокро. Снова и снова, снова и снова, хихиканье продолжалось, как ускоренное кудахтанье банды ведьм. От звука Тому захотелось блевать.
Виннифред тоже хихикала. Её редкая поросль лобковых волос невозмутимо блестела от самовозбуждения. Чёрный кулон лежал между её большой, покрытой блузкой груди. Это было похоже на перевёрнутый крест. На левой руке было квадратное чёрное кольцо. В правой руке она держала — глаза Тома выпучились — молоток.
Женщина в чёрном тоже что-то держала. Оно выглядело маленьким, тонким, острым. Похожим на гвоздь.
«Гвоздь? Молоток?»
Её затенённый взгляд переместился на него; она осторожно двинулась вперёд. Её губы были красными. Её лицо было блестящим, идеально белым.
Что-то сверкнуло, и Том внезапно рухнул. Вдруг у него заболела шея. Он лежал на полу парализованный. Его окружили тени. Лицо Виннифред улыбалось, как божество в небе.
Кто-то сказал «Судьба»?