Женщина в плаще ещё раз захихикала. Том онемел. Чёрный кулон покачнулся, когда Виннифред, совсем по-девичьи, очень изящно опустилась на колени и вонзила гвоздь в центр головы Тома.
И как раз в то время, когда Тома МакГуайра самым причудливым образом знакомили с «судьбой», Уэйду Сент-Джону снился кошмар. В этом кошмаре профессор Дадли Бессер, инбредный, каннибалистический человек с ручья в комбинезоне пятьдесят четвёртого размера, волочил кричащих блондинок на поводке на ночную болотную пристань, раздевал их и рубил аккуратно, как мясник. Как машина, тяжёлый тесак пробивал плоть, кости и дерево. Пока он рубил, кулон качался взад и вперёд на его толстой, покрытой грязью шее. Глаза профессора Бессера были тускло-серебряными, и когда он открыл рот, появился тусклый серебряный свет, и серебряная луна бросила тусклый серебряный свет на мёртвую воду. Профессор Бессер рубил, как на обычной бойне для одного человека. Хрясь, хрясь, хрясь — всю ночь напролёт работал тесак. Уэйд лежал в шезлонге в конце пристани. Он читал книгу и пил бутылку лагера Samuel Adams. Он знал, что это сон, и поэтому его не волновало, что его профессор биологии расчленяет обнажённых блондинок всего в нескольких ярдах от него. Уэйд полагал, что помог бы девочкам, если бы это не было сном, но это было так, поэтому он не стал. Беглый взгляд вверх показал ему, что Бессер поднял свои психотические уловки на ступеньку выше. Комбинезон спустился, и теперь он совокуплялся с одной из блондинок, с её торсом… или, по крайней мере, пытался. Его ожирение мешало эффективному половому акту, и в конце концов он просто сказал: «Чёрт возьми!» и начал мастурбировать отрубленной рукой другой девушки.
«Очаровательно, — подумал Уэйд. — Чувак, это какой-то дурацкий сон».
Холодное пиво было великолепным в сырой полуночной жаре болота, но книга, которую он читал, была не такой уж и хорошей. На обложке была изображена девушка, которая была красива, что невозможно описать словами. Каждая страница книги была кроваво-красной. На них было что-то написано, но написано на каком-то неразборчивом языке, который выглядел как-то странно. Знание снов сообщило Уэйду, что только женщины могут читать странные символы; мужчины не могли. В нём поднялся сильный страх, и он бросил книгу в болото. Хрясь, хрясь, хрясь — рубки Бессера прекратились. Затем раздался крик, громкий, как труба. Уэйд подскочил от ужаса, по коже побежали мурашки. Перед ним доносился смутный шёпот. Кем они были? Когда Уэйд посмотрел на пристань, он взвизгнул. Профессор Бессер лежал брюхом на сгнившей свае. Он был одет уже не в комбинезон вырожденца, а в обычные брюки, рубашку и галстук. Он лежал неподвижно. О, и ещё одно: его головы не было. Уэйду стало интересно, где она. Он подумал:
«Люди не забирают головы. Они сдают экзамены, принимают витамины, а головы не берут!»
Это казалось очень действенным социальным правилом; абсолютно точно. Но вскоре местонахождение головы профессора Бессера стало несущественным. Возник вопрос куда более насущный. Куски девушек, которых Бессер порубил, начали собираться заново. Симпатичные отрубленные ноги прыгали, ожидая восстановления. Руки ждали, пока их снова соединят с правильными плечами, а туловище провалилось сквозь груду подёргивающихся конечностей. Одна девушка с высокой острой грудью вырвала руку с плеча другой девушки.
— Это не твоя рука! Это моя!
Другая девушка с широким задом без ног пробиралась сквозь груду.
— Где мои ноги? — спросила она. — Кто-нибудь видел мои ноги?
Медленно, но верно группа разрезанных девушек собралась вместе. Уэйд не слишком стремился противостоять кучке вновь собранных — и, вероятно, очень разозлившихся — женщин. Но единственный путь от пристани лежал через них, если… если бы только Уэйд не нырнул в болотную воду. Она была чёрной, неподвижной, как зеркало, и приятно пахла духами.
«Интересно, глубокое ли это сучье место?» — спросил он себя.
— Конечно, глубокое, — ответила девушка с широкой задницей.
Но что это был за скрежет? Глаза Уэйда почти вылезли из его орбит; девушка точила зубы пилкой.
«Не хорошо», — рассуждал Уэйд.
Девушка с высокой грудью сказала:
— Оно более чем глубокое, Уэйд. Оно бездонное.
Уэйд решил не прыгать в воду. Ему просто придётся драться с девушками, и разве это плохо? Это должно быть легко; женщины были слабым полом, верно?
— Верно, — ответила одна девушка. Она была миниатюрной, девяносто фунтов, с грудью в виде маленьких кексиков. Она подняла безголовое тело профессора Бессера весом в триста фунтов, как будто это был мешок с ватой. — Видишь, насколько я слаба? — сказала она, улыбаясь.