— Вы хотели увидеть? Что ж, взгляните на это.
Он бросил ей небольшой пластиковый мешочек, в котором было несколько унций какой-то красной мраморно-серой кашицы. Бирка внизу показывала порядковый номер, время и дату вскрытия, а также инициалы Хаттона. Следующая строка гласила: «Паломино, белый, возраст приблизительно два года, семенники».
— Это яйца! — Хаттон крикнул на неё. — Конские яйца!
Лицо Лидии скривилось в замешательстве.
— Это просто каша, — сказала она.
— Это яйца! — повторил Хаттон. — Знаете, орешки, мячики! Это с первой лошади, которую я вчера вскрыл! То же самое у всех самцов здесь!
Лидия понятия не имела, что он имел в виду. Хаттон похлопал лошадь на столе.
— Я резал этого малыша, чтобы он открыл нам секрет, что же здесь произошло! Но кто вы, чёрт возьми, чтобы прийти сюда и усомниться в моей компетенции!
— Доктор, я не…
— Замолчите! — рявкнул Хаттон. Затем он засмеялся. — Время шоу!
Лидия ахнула. Хаттон поднял шестнадцатидюймовую бензопилу Homelite. Она завелась с первого раза. Хаттон опустил козырёк и принялся за работу. Он вонзил лезвие в верхнюю часть задней ноги животного через сустав. Звук был ужасный, жгучий, прерывистый лязг. Лидия почти не могла смотреть.
— Это то, чем я занимаюсь последние два дня, сука!
«Он сумасшедший, — подумала она. — Он больной на всю голову».
Хаттон продолжал пилить. Сгустки крови и клочки мышц выплюнули из мясистой бороздки; его маска и плащ были испещрены этим. Затем нога лошади отделилась от туловища. Хаттон выключил пилу и приступил к работе с большим скальпелем для вскрытия трупа, сделав глубокую рану в животе животного снизу. Он был маньяком. Он ухмыльнулся, как сумасшедший, сквозь заляпанный кровью козырёк.
— Вот! — крикнул он. Из раны голыми руками он выдернул лоскут пожелтевшей ткани. — Немного старого доброго мезовария! Видите? — он швырнул его на пол и вырвал ещё. — Немного брюшной ткани, немного стромы! Лоскут, лоскут! — всё упало на пол. — А вот и почка! Упс! Моя ошибка! Это не она!
Шлёп!
То, что он вынул, выглядело как большая полоска стейка с комком на конце.
Он бросил его на стол.
— Видите это?
Лидия мрачно кивнула.
— Это репродуктивная система, ампула, левая сторона. Видите эту шишку?
— Ага.
— Это яичник. После мозга это самый сложный орган в организме, и, как и яички самца, он самый тяжёлый. Тяжелее сердца, почек и так далее. Он плотный, с тяжёлыми клетками, твёрдый. Понимаете?
— Думаю, что да.
Хаттон проколол зародыш яичника скальпелем. Из прокола сочились сгустки красновато-серой кашицы.
— Видите-видите? — сказал он. — Он почти разжижен, как и яйца другой лошади. Но они не должны быть такими. Они по-прежнему должны быть твёрдыми.
— Они разложились, — отважилась Лидия.
— Нет, нет, нет! — рявкнул Хаттон. — Не было времени. Животные не пролежали и двенадцати часов, прежде чем мы их остудили; они всё ещё были в норме. Эти органы не могли разложиться до такой консистенции за двенадцать часов ни при каких условиях.
— Может, это болезнь, рак или что-то в этом роде.
— Рак? В каждом отдельном животном одновременно? Этого не может быть! — он вымыл руки в металлической раковине и с отвращением встряхнул их о стену. — Я должен быть здесь экспертом. Дерьмо! Мои люди захотят объяснений, а я не могу их дать. Я ничего не знаю больше, чем в ту минуту, когда мы приехали.
Теперь Лидия поняла, почему он уклонялся. Это было абсурдное зрелище. Унылый взрослый мужчина сидел в забрызганном кровью плаще, капюшоне и маске.
— Как вы можете определить, что агроусадьба безопасна для повторного проведения расследования, если вы не знаете, что убило животных?
— Государственный протокол, — сказал он, пожимая плечами. — Мы просто следовали стандартным юридическим процедурам. Все анализы крови оказались отрицательными, что соответствовало критериям государственного карантина. Мы всё проверили и ничего не нашли; ко мне днём и ночью приходили и уходили лабораторные курьеры. Мы исчерпали все стандартные тесты на обнаружение. В корме не было токсинов плесени, ядов, бактерий и всё было в порядке с водой. Мы даже провели тесты на траве, почве и грунтовых водах. Ничего такого.
— Так что насчёт этого? — она указала на проколотый яичник.
— Всё, что я могу сказать, это то, что у нас есть ещё не обнаруживаемый фактор, который повредил репродуктивные органы каждого животного на этой территории. Ради бога, даже цыплят! — он покачал головой в полном разочаровании. — Вы когда-нибудь пробовали вскрыть цыплёнка?