— О, и Прентисс? — шеф хлопнул в ладоши, потёр колени. — Я почти забыл. Я слышал сегодня что-то смешное, очень смешное.
— Ах, да? — спросила Лидия.
— Ага, понимаешь, я слышал, у тебя появился новый парень, и что в этом смешно — я имею в виду очень смешно…
— Очень смешно, я слышала вас, — сказала она, и теперь поняла, почему Пирс улыбался и почему Поркер не посмотрел ей в глаза.
— Я слышал, что этот твой новый парень — Уэйд Сент-Джон, — Уайт перестал смеяться.
Его лицо превратилось в камень.
— Он не мой парень, — сказала она. — Я только выпила с ним. И с каких это пор моя личная жизнь имеет какое-либо отношение к работе?
Уайт протирал глаза.
— Прентисс, Прентисс, я имел дело с этим фальшивым богатеньким мальчиком последние шесть лет. Он пользователь, Прентисс. Он тебя пережуёт и выплюнет, как и всех остальных. Этот сумасшедший сукин сын меняет женщин быстрее, чем я сигары.
— Спасибо за предупреждение.
Ошеломлённая Лидия вышла. Сегодня утром она впервые подумала о Уэйде. Неужели он действительно так плох, как утверждал Уайт?
«По крайней мере, он хорошо целуется, — легкомысленно подумала она. — Нет, отлично целуется».
И с этим легкомыслием она наконец осознала то, что подавляла с прошлой ночи. Ей нравился Уэйд Сент-Джон.
Он ей очень нравился.
Она задалась вопросом, будет ли это для неё большой ошибкой?
Уэйд вскочил с постели, ругаясь. Проклятый будильник не сработал, а сейчас было уже девять утра, и он опаздывал на ту унизительную пародию, которую он теперь считал «работой».
Бессер буквально обрушится на него, как тонна кирпичей. Уэйд схватил полотенце и бросился в душ, когда кто-то постучал в дверь.
«Должно быть, Джервис или Том», — подумал он и, одетый только в трусы компании Fruit of the Looms, распахнул дверь.
— Не могу сейчас говорить, я опаздываю на…
В дверях стояла Лидия Прентисс. Похоже, её не шокировал его внешний вид; это был шокирован Уэйд. Вместо обычного коричневого костюма полицейского на ней были шлёпанцы, короткие шорты и оранжевый лиф от купальника. Её волосы были собраны в хвост, и она оценила его через зеркальные очки. Её слабая улыбка выдавала её весёлое настроение.
— Хорошие трусы, — сказала она.
— Э-э-эм, — сказал он. — Прошу прощения, — он оставил её у двери и натянул свой халат, надеясь, что его люк (таинственная принадлежность всех производителей нижнего белья) не открыл то, что висит внутри. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — сказал он.
Лидия приподняла солнцезащитные очки и вошла. К его ужасу, она тащила маленький чемодан.
— Это какая-то странная комната в общежитии, — сказала она. — У тебя есть собственный душ, кухня. Даже уплотнитель мусора.
— Безрассудная роскошь — вот что делает колледж Эксхэма уникальным. Жаль, что того же нельзя сказать об успеваемости… Что с чемоданом?
Она взглянула на него и улыбнулась Уэйду самой широкой, яркой и сексуальной улыбкой, которую он когда-либо видел. Это была улыбка ангела — иными словами, улыбка, которой вспыхивает девушка, когда собирается о чём-то попросить. Уэйд чувствовал себя потерянным в этом.
— Ты отвезёшь меня в окружное управление полиции?
— Конечно, — сказал Уэйд.
Её улыбка дрогнула.
— Это всего в ста пятидесяти милях отсюда.
— Конечно, — сказал Уэйд, всё ещё не теряя улыбки. Но потом всё рухнуло. — О, нет, мне нужно идти на работу. Мне нужно мыть туалеты сегодня, а я уже опоздал.
— Ну, чтобы не показаться самонадеянной, перед тем, как сюда прийти, я взяла на себя смелость попросить декана дать тебе выходной. Он сказал «да». Обо всём позаботился.
Уэйд разинул рот.
— Ты имеешь в виду, что я свободен? Просто так?
— Просто так.
Уэйд молча радовался.
«Никаких туалетов сегодня, чёрт возьми!»
Он принял душ и был готов к пути в рекордно короткие сроки.
— Я очень ценю это, — сказала Лидия, когда они сели в автомобиль.
Уэйд открыл люк и положил чемодан.
— Не думай об этом, — ответил он, заводя свои четыреста лошадей. — Я отвезу тебя в Тимбукту, если это заставит меня отвлечься.
Через несколько минут он выехал на Шоссе#13. Он заметил такое же изменение в её самообладании, как и прошлой ночью, когда он вёз её домой. Машина, казалось, мчала быстрее ветра. Он предположил, что то, что она была копом, особенно красивой женщиной-полицейским в отделе, полном паршивых питекантропов, сказалось на ней. Он увидел, что напряжение теперь уходит из неё, её твёрдые грани смягчаются.
— Так что в чемодане? — в конце концов спросил он.