Больше всех, похоже, доставалось Семену: ему приходилось непрерывно говорить, петь, что-то рассказывать, проецируя мамонтихе «мыслеобразы». Когда песни кончились, он стал излагать историю своей жизни. Покончив и с этим, начал пересказывать учебник по общей геологии. Варя «слушала», не перебивая и не требуя пояснений. Создавалось впечатление, что все это погружает ее в этакую интеллектуально-чувственную «нирвану», в которой можно пребывать сколь угодно долго. Сначала Семен удивлялся, чем мамонта может заинтересовать, скажем, теория геосинклиналей или содержание его кандидатской диссертации. Проверки ради он умышленно допустил в своем рассказе несколько «ляпов» – логических нестыковок – и немедленно почувствовал «ментальный» протест слушательницы!
«Наверное, – думал Семен, – это можно сравнить с увлечением людей романами в жанре "фэн-тези", когда автор создает миры и персонажей, не имеющих никакого отношения к реальности. Причем в хороших романах такие миры должны быть проработаны в деталях, вплоть до подробного описания флоры и фауны – в этом как бы самый смак и заключается. Если все хорошо увязано, как, например, у Толкина, такой мир затягивает читателя, словно наркотик, – оторваться невозможно. Может быть, с Варей именно так дело и обстоит?»
Будущее показало, что в целом Семен оказался прав. Он и представить себе не мог, какие последствия будет иметь его открытие для людей, мамонтов, да и, наверное, для всего этого мира.
До места они добрались в первой половине второго дня, чему Семен был несказанно рад – ментальное общение ему надоело до чертиков. Нужно было переправляться на другой берег.
– Ну что, Варвара, – похлопал Семен мамонтиху по бивню. – Не заблудишься одна?
– «Не заблужусь…»
– Тогда топай домой!
– «У-у-у…»
– Ну, что еще?!
– «Про спрединг…»
– Какой еще спрединг?! А-а, про этот? Да ты с дуба упала! Зачем тебе?!
– «Хочу…»
– Нет никакого спрединга! Не верю я в него! И шеф мой не верит и… В общем, не зли меня! Двигай к поселку! Волокушу-то дотащишь или тут бросим?
– «Дотащу-у… Про спрединг…»
– Слушай, Варвара! Спрединг – это одно из базовых понятий теории движения литосферных плит. Лично я ее не поддерживаю. Это все придумали математики, геофизики и прочие… гм… специалисты. Они лазить по горам с молотками не умеют и не любят, стратиграфией, петрографией и палеонтологией им заниматься скучно, а хочется двигать материки… сидя за компьютером!
– «Материки?..»
Семен понял, что если поддастся на провокацию и немедленно не остановится, то будет трепаться до вечера.
– Варвара!!! – заорал он так, что несчастная ма-монтиха попятилась, чуть не наступив на волокушу. – Все объяснения потом! В следующий раз! Ясно? А сейчас – домой! Быстро! Или… Или под хвост напинаю!
Грустно свесив хобот, мамонтиха шумно вздохнула, развернулась и тихо побрела прочь, волоча за собой несуразное сооружение из жердей и куска шкуры своего сородича.
Семену стало стыдно за свою грубость, и чтобы избавиться от этого чувства, он напустился на Эрека. Питекантроп буквально пританцовывал по колено в воде – так ему хотелось поскорее попасть на тот берег.
– Ну, что ты там забыл, парень?! Куда рвешься?
– Мха-хо! Ом хо мха-а! – радостно пояснил Эрек, тыча рукой в дальний берег. – Хо да!
– Все ясно, – вздохнул Семен, забираясь в лодку, – но ничего непонятно. Давай отпихивай – там разберемся!
Эрек, конечно, переплывал реку своим ходом – находиться в лодке для него было невыносимо. Впрочем, плавал он прекрасно и холодной воды не боялся совершенно. Русло и берега сильно изменились, так что Семену пришлось изрядно поработать веслами, прежде чем он опознал знакомый уступ террасы. Пока он выбирал место высадки, давно переплывший реку Эрик бегал по берегу, подвывая от нетерпения, готовый подхватить лодку и вытащить ее на сушу вместе со всем содержимым.
– А вот этого не надо, – охладил его пыл Семен, – а то днище пропорешь!
Тем не менее на твердой почве он оказался, даже не замочив ног. Таким возбужденным и радостным Семен Эрека давно не видел: «Что же такое с ним случилось? И повязка его набедренная оттопыривается спереди так, что смотреть страшно!»
Как только Семен покинул лодку, питекантроп начал бормотать что-то совсем уж непонятное, тыкать лапой в груз и просительно заглядывать в глаза. Семену надоело разгадывать этот кроссворд, и он разрешил ему брать, что хочет, и делать, что угодно.
– Ва-а!!! – радостно завопил Эрек и выхватил из кучи барахла… горшок с завязанным куском шкуры горлышком. Изрядно закопченную посудину питекантроп прижал к груди, оскалился в благодарной улыбке, кинулся к кустам и… исчез.
«Однако, – почесал затылок Семен. – Такое впечатление, что "пошел по бабам". А в горшке, между прочим, вареное мясо, на обед заготовленное!»
День был солнечный, но нежаркий. Чирикали птички, зеленели кусты и травка, плескалась водичка. Дождей не было уже давно, и поверхность глиняного пласта приобрела твердость асфальта. Семен вяло поковырял ее острием и бросил лопату на землю: «Варя капризничает, питекантроп сбежал, а мне что, больше всех нужно, что ли?! Вот возьму и устрою себе выходной: искупаюсь, а потом соберу удочку, накопаю червей и буду ловить рыбу – должен же я опробовать новые крючки!»
Именно так он и поступил. Червей, правда, поблизости не нашлось, зато обнаружились какие-то личинки, похожие на ленивых толстых опарышей. Сидеть в лодке не хотелось, и Семен стал удить прямо с берега – не столько ради добычи, сколько ради возможности бездельничать и вспоминать былое: «Где-то вон там раньше была протока, а за ней останец низкой террасы. На нем стояли наши шалаши – поскольку Бизон изображал мертвеца и "ходил под себя", я ему построил индивидуальную квартиру. Вот здесь, кажется, была моя тренировочная площадка. А вот за теми кустами я обжигал в костре первую партию глиняной посуды – она оказалась недосушенной и вся – до последней миски – взорвалась. Да-а, было дело… И арбалет я здесь сделал, и в степь на первую охоту отсюда ушел… В общем, исторические места, только изменилось все из-за этих дурацких наводнений и потопов».
Впрочем, долго балдеть Семену не пришлось – начался клев. Ну, не то чтобы «ураганный», но достаточный, чтобы оторваться от поплавка было трудно. Сначала один за другим попались два сопливых колючих ерша, потом окунь приличных размеров, потом, вероятно, подошла стая – одна за другой стали попадаться рыбины чуть больше ладони, похожие на плотву. Потом Семен вытащил приличных размеров щуренка, и плотва клевать перестала. Вновь стали попадаться ерши, ловить которых было неинтересно. Удочку Семен смотал, стал чистить рыбу и размышлять о том, как варить уху без горшка, с которым убежал Эрек: «Рыбу, конечно, можно запечь на углях, но ерши в таком виде совершенно несъедобны».
Питекантроп явился, когда добыча была почищена, а костер разожжен. Выглядел Эрек весьма довольным, набедренная повязка на нем отсутствовала, но его мужское орудие находилось в спокойном состоянии. К груди он прижимал злополучный горшок, вместо крышки использовал ладонь левой руки.
– Могу поспорить, – сказал Семен, – что мяса в нем уже нет.
К счастью, спорить питекантроп не умел, иначе Семен проиграл бы. Со словами: «Н-на, Се-ха, н-на!» – Эрек опустился на корточки у ног Семена и принялся вытряхивать содержимое горшка на землю.
Это получилось не сразу, а когда получилось…
Когда это получилось, полосатый зверек вскочил на ножки и, коротко взвизгнув, кинулся в ближайшие кусты. Эрек прыгнул за ним, пытаясь ухватить за заднюю лапу, но промахнулся и плюхнулся на землю. Он тут же вскочил и кинулся вслед за беглецом. Семен стоял, хлопал глазами и чесал пятерней лохматый затылок: «Если я чего-нибудь понимаю в зоологии, то это существо называется поросенок. Или свиненок. Или кабаненок. В общем, детеныш дикой свиньи. Интересно, каким образом у такой свиньи можно отобрать детеныша и засунуть его в горшок, а? Что-то это как-то…»