So hear the tale in a ragga man way
So listen to what me wanna' say
Голоса отдалились, стали зыбкими, неразборчивыми. Посреди двора, освещённого ярким серебряным сиянием, возле белого столика и оранжевой скамейки стоял Зинга. Настоящий. Только чуть-чуть иной. Быть может, неправильной казалась кривоватая улыбка. А может то, что сквозь худенькую фигурку просвечивал низенький домишко без окон. Впрочем, как во сне, Ириску не удивляло присутствие давно умершего знакомца, его странная улыбка и полупрозрачность. Зинга пришёл таким, значит таким он и должен быть. Рука протянулась навстречу девочке. По пальцам скользил неприятно колышущийся склизкий туман.
— Пойдём со мной, Ирисочка, — свистящий шёпот навевал тревогу.
— Зачем? — девочка замерла, как вкопанная.
— Пойдём, — этот голос уже не пел, он и звуки-то соединял с великим трудом. — Я тебя ждал так долго.
— Мне надо на Пятый Переулок, — упёрлась Ириска.
— Тебе он уже не понравится, — свист напоминал шипение скороварки, готовящейся разорваться.
Ириска хотела поспорить, но холодное кольцо пальцев уже обвило запястье. Жалость окутала душу. А по чьей, скажите вы мне, вине, стал Зинга таким? А из-за кого, позвольте спросить, он уже не споёт свою лучшую песню? Может, стоит всё бросить и уйти? Ведь мир отвернулся от королевы. Мир отражался в зеркале, а когда зеркало потерялось, вышло так, что кругом осталась лишь тоскливая пустота. Так может лучше бродить в пустоте хотя бы не в одиночку.
Зингины глаза совсем близко. В каждом из них семнадцать бликов. Семнадцать грустных звёзд. И ещё пять в слезе, катящейся по щеке. Зинга был простым и понятным. Родным. Тем, кто пришёл забрать Ириску из тупика, куда забросила её жизнь-злодейка.
Неприятная мысль кольнула иголочкой. Но ведь нет Зинги. Погиб перепевник. Значит, то, что стоит рядом, вовсе не Зинга. Значит, ведут её не в места, где звучат прекрасные баллады у костра на берегу озера, по которому протянулась лунная дорожка.
Ледяное кольцо сжалось плотнее.
Ну нет! Даже если и не заслужила Ириска балладу в свой адрес…
"Но ведь там не Пятый Переулок?" — задала она безмолвный вопрос.
"Нет", — ответил Зинга, не разжимая губ, и виновато улыбнулся.
Резким рывком девочка отняла руку. И сразу исчез Зинга. И странный пустой двор растаял в небытии. Зато вернулась музыка. И два весёлых перепевника. Песня тёплым ручьём лилась по нескончаемым просторам ночи.
Mirror, mirror on the wall
Tell me what I'm looking for
Look into my eyes and see
Tell me who it's gonna be
Вместо Крушилы рядом скользил короткошёрстный кот. Привыкший красться среди лесных теней, он чувствовал себя здесь крайне неуютно и старался прижаться к полосам умирающей древесины как можно плотнее. Яркие щепки отдирались от смолистых досок забора и застревали в мохнатом камуфляже.
Парочка оборванцев отпечатала свою скороговорку. Фея в переливчатом платье скользнула навстречу Ириске, словно обрадовалась, что девочка вернулась, не осталась в склизком тумане, сумела прорваться.
Ириска бежала. Кот отстал. Из щели высунулись ещё две разведчицы. Корейские чёрно-белые с выпученными совиными глазами. Но испугались и спрятались во тьму.
Зато снова шлёпал рядом противный Крушило.
Mirror, mirror on the wall
Tell me what I'm looking for
I gotta' to know, I needa' know, I gotta' know.
"Ну ладно, — срипнула зубами девочка, — ты у меня ещё наплачешься". В эту минуту она верила, что у неё всё получится. Даже, если отказаться от путеводной песни. Хотя бы на время. Ириска ловко нырнула в тёмную узкую щель, заросшую густым кустарником, и начала протискиваться сквозь колючий мрак. Небо над головой опустело. Песня вместе с перепевниками унеслась в сторону. Лишь не растерявшийся Крушило пыхтел, продираясь следом. И где-то неподалёку скользили во тьме бойцы кошачьего фронта. Громкий треск веток отлично выдавал беглянку.
Ириска начала выдыхаться. Проход внезапно расширился, а под ноги подвернулся коварный бугорок, который девочка неловко перепрыгнула. Тысяча светофоров зажгла девочке зелёный свет. Тысячи кошачьих глаз впереди. А в спину — разгорячённое дыхание Крушилы.
Краем глаза девочка отметила кольцо из колючей проволоки. Ещё бы шаг, и в ногу вонзились десяток острий заточенной проволоки. Каким-то чудом Ириска оттолкнулась от земли, перескочила на жердину жалобно хрустнувшего штакетника и вознеслась над забором, чтобы приземлиться в груду влажной глины, жадно чавкнувшей, когда кроссовки утонули в ней по щиколотку.
А Крушило не успел. Ноги угодили как раз в колючее кольцо. Паренёк жалобно взвизгнул и бумерангом полетел к колыхнувшейся массе, напитанной холодным чарующим сиянием. Бумерангом, который не возвращается, если бросок нацелен точно в дичь. Он и был нацелен точно. Только оружие и дичь мгновенно поменялись местами.