"А что, если это и есть Кошачий Министр?!" — ужаснулась Ириска и отдёрнула руку, поцарапав ребро ладони о табличку с надписью "Котята продаются".
"Министр? — кольнула коварная мыслишка. — Эй, девочка, когда ты успела поверить в министров?"
Но сумерки, обволакивающие зал, так и звали забыть реальный мир и поверить во что-то иное. В клетках ворочались, шебуршали, попискивали, шипели, мяукали кошки. Звуки складывались странной мелодией. Таинственной и невесёлой. Ирискины нотки остались снаружи. Здесь было не то место, где они могли жить. Здесь начиналась чужая сказка. Вернее, уже началась. И стало страшно. Ведь если поверить в министра, надо поверить и в то, что эта встреча закончится чьей-то смертью.
На далёком пустыре Ириска уже глядела в пустые кошачьи глазницы.
Шаги Рауля раздавались в другом конце зала. Видимо, время ещё терпело, и девочка начала рассматривать котят постарше. Эти уже успели проникнуться духом индивидуализма. Четыре маленьких тельца привольно распластались по клетке, не тревожа друг друга, за исключением рыжего нахала, который развалился на спине спящего собрата, как на собственной подушке. Если бы Ириске предложили выбрать министра из этой четвёрки, она без лишних раздумий указала бы на рыжика.
Однако ей не хотелось, чтобы министр оказался в этой компании.
На нижнем этаже, свернувшись клубком, спал один-единственный, чёрно-белый, как бурёнка, котёнок. Ириска еле слышно щёлкнула пальцами. Чуткое ухо тут же встрепенулось. Котёнок резко поднял голову, недовольно мигнул правым глазом и снова ткнулся носом в плетёную подстилку.
Ириска отошла от котят и двинулась вдоль рядов с выставочными экземплярами.
Первым делом она наткнулась на персов, надменно глядящих сквозь прутья на незнакомую девочку. Складывалось впечатление, что они рождались с чувством собственного достоинства. Плоскомордые, словно им довелось впечататься в стенку. И тревожные голубые огни глаз. Этим котам Ириске уже не хотелось протягивать палец.
В следующей клетке оказались две самые обыкновенные кошки. Ириска считала так, пока не увидела их глаза. Огромные, выпуклые, мерцающие отблесками неведомого света. "Невская карнавальная" называлась порода. По крайней мере, так гласила надпись на клетке.
Рядом ютился домик из соломы с круглой аркой входа. Сколько ни вглядывалась Ириска, она видела только ослепительно-белый пушистый бок.
"Василиса. Чёрная сибирская". Чёрной Ириска её бы не назвала. Кошечка словно соткалась из дыма. Клубок тумана, в котором яростно сверкали два жёлтых огня. В каждом медленно фланировала чёрная луна. Двойственное впечатление оставляла кошка. Пушистая нежность и затаившаяся угроза.
"Амадей. Кремовый перс". Ириска заглянула в клетку и увидела огромную, медленно колышущуюся массу, заполнявшую едва ли не половину объёма. Когда папа отдыхал на Чёрном море во Фрунзенском, он сфотографировал Аю Даг — окаменевшего медведя, непрестанно пьющего воду. Именно каменная громада вспоминалась при виде туши, в которую запросто уместились бы два обычных кота. Котище почуял чужака, встрепенулся и одарил Ириску непередаваемо презрительным взглядом.
"Самая подходящая кандидатура для министра", — рассержено подумала Ириска и замахала рукой, подзывая Рауля.
— Не он, — бесстрастно прокомментировал Рауль, помахивая дипломатом, в котором что-то позвякивало и дребезжало.
— Да как не он! — возмутилась девочка. Ей казалось, что все предзнаменования указывают на кремового здоровяка.
— Не он, — повторил Рауль невероятно жёстким тоном.
Ириску внезапно охватил испуг, словно не Рауль стоял рядом с ней, а монстр из ужастика, непонятное существо с чёрной душой. Котяра в клетке подобрался, распушился, увеличившись до вовсе неприличных размеров, и нервно завыл, уставившись на Рауля. Тот не обратил никакого внимания на волнение кремового перса.
Рядом в клетке нежилась серебристая персидская боярыня. Сквозь клыки высовывался кончик розового языка.
— Издевается? — не утерпела Ириска.
— Презирает, — отозвался Рауль, привалившись к клетке. — Все они нас презирают. Но за решётками-то не мы! Так что пускай хоть запрезираются.
"Пускай", — молча согласилась Ириска.
Она помахала рукой перед клеткой. Ноль внимания. Ириска не удостоилась ни единого взгляда. Язык розовым лепестком свисал меж клыков.
— Погуляй ещё. Посмотри, — голос Рауля потеплел, отчуждённость незаметно растаяла, как тает кусок льда, выпавший из холодильника. А Рауль уже был далеко, и какой-то неведомый кот злобно шипел, пока Ирискин друг проходил мимо его клетки.