Людей — тоже.
Что в нём сломалось?
Что изменилось?
Или… кто его сломал?
***
Миру с утра мучала непонятная тревога, которой девушка просто не находила объяснения, и потому девушка решила сходить к берегу — проветриться, да и…
Просто надо.
Она не могла объяснить, что же за «надо» такое её порою мучало и как ему противостоять.
Потому что противостоять было невозможно.
К чутью Миры даже Иккинг прислушивался — её интуиции, имевшей свойство предупреждать заранее о надвигающихся опасностях или просто неприятностях, совершенно не было равных.
Выйдя на берег, Мира замерла.
Её взгляд оказался прикован к горизонту.
Сердце пропустило удар.
Да, она не была Фурией, но её кровь текла в жилах у Миры, исправляя многие несовершенные моменты, включая зрение, и потому она увидела намного больше, чем были способны узреть даже самые глазастые из Смотрящих.
Армада.
Враги.
За что им всё это?
Комментарий к Глава 8
Иккинг и Аран:
https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_171%2Fall
https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_173%2Fall
Я решила, что и так сильным Одарённым давать возможность превращаться в дар’ка и в Фурий было бы слишком щедро. По крайней мере - при жизни, а после… как известно, Высшие Одарённые способны принимать облик своих прошлых воплощений.
И да, Хедер не знала, кто она и откуда родом.
========== Глава 9 ==========
Затрубил рог, предупреждая народ об опасности.
Часть воинов, пока было время, сопровождали женщин, детей и стариков вглубь острова — к драконьим гнёздам, где крылатые обязательно защитят людей, ведь такова была воля их Короля, и перечить ему не было желающих, пример некоторых посмевших дерзить идиотов был слишком показателен.
Из примерно двух тысяч драконов, не считая, естественно, птенцов, живших на Чёрном острове, не более четырёх сотен были бойцами, остальные предпочитали только защищать себя и своё потомство.
В бой шли только самые преданные и яростные.
Из них — пятьдесят Ночных Фурий.
В общем, пока воины Чёрного Острова готовились отражать нападение, прятали мирное население в безопасном месте, Береˈс отправилась на разведку — осмотреть масштабы проблемы, так сказать.
Вернувшись, она обрисовали ситуацию, которая оказалась совсем нерадостной.
Предатели.
Синие Шипы, испокон веков главные союзники Теней, сразу после Защитников Крыльев, вели свой флот, как и остальные семь, как оказалось, союзных предателям племён, а вслед за ними — полсотни всадников на Змеевиках.
Конечно, всё это легко можно понять — визит те хотят нанести далеко не дружеский.
Ударить в спину.
Если бы то был честный бой — глаза в глаза, то можно было бы отнестись в коей-то мере снисходительно, но племя изменников, ведомых самым главным заговорщиком, теперь подлежало уничтожению.
Как и Охотники.
Как и Изгои.
Но больнее всего было в той армаде видеть олуховкие паруса.
И драккар со знамёнами правящего рода Олуха шёл одним из первых, и потому, с тяжёлым сердцем, Иккинг принял решение перед тем, как отправить все эти тысячи людей к праотцам, поговорить с собственным отцом, ведь, быть может, это если не отговорит его от таких действий, то хотя бы ослабит его волю, его решимость.
А сломанные часто совершали ошибки, приводившие к их поражению, что и было нужно Королю Чёрного Острова в тот миг.
Сбить концентрацию.
Разрушить уверенность в их успехе.
Пролететь над самой водой так, чтобы ни один викинг, даже обладавший даром магии воды, не был способен ни заметить, ни сбить всадника и дракона — легко.
Властно взмахнуть рукой, ступив на палубу, перенаправляя потоки Аши так, что ни один викинг не мог пошевелиться — проще простого.
Смотреть в глаза отцу — тяжело.
В глазах людей — страх, их ужас ощутим физически, и он придавал ему сил, ведь эмоции тоже были сильным источников энергии, так что люди сами себя губили, но вот Стоик смотрел без ужаса или страха — с презрением и даже ненавистью, и это резало сердце Иккингу.
Не того он хотел.
Не войны с отцом, от которого никогда не отрекался.
— А я ведь мог уничтожить вас тогда, — тяжело, с горечью сказал парень, поджимая губы. — Но отпустил с миром.
— Сдохни, отродье Бездны! — просипел Стоик в ответ.
Иккинг прикрыл глаза, собираясь с чувствами и стараясь заглушить свои эмоции — это не к чему в этот миг, ведь теперь он не наследник, не любящий сын, и даже не супруг — он правитель народа, на который вероломно напали враги.
И отношение к врагам должно быть соответствующим.
— С миром ступайте или с миром покойтесь, — почти прошептал Иккинг ритуальную фразу.
— Сгинь во тьму, тебя породившую! — рявкнул кто-то из викингом молодцевато, заставив молодого Короля пождать губы и печально покачать головой.
— Вы выбрали сами.
В его голосе — лёд.
В его голосе — пепел.
В его голосе — покой.
Смертельный.
Сотни драконов в один миг взвились в небо, с оглушительным рёвом и яростью в глазах, чтобы пролить огненный дождь на корабли тех, кто пришёл с войной в их дом.
Я не буду как ты, Страж.
Я — намного хуже.
***
Конечно, Аскель прекрасно видел, что происходило на соседнем корабле — возвышавшегося посреди не способных пошевелиться людей Сына Фурий было не узнать весьма проблематично.
Чем больше наблюдал Хофферсон за происходящим, тем меньше оно ему нравилось.
Но окончилось всё катастрофой.
После каких-то слов, оказавшихся неуслышанными, Лувеˈнˈавир покачал головой — так печально, так… скорбно!
И вторя его словам в небо поднялась рычащая и скалящая вои острые клыки туча из явно настроенных агрессивно драконов, среди которых Аскель разглядел несколько десятков Ночных Фурий, а потом, спусти считанные удары сердца, начался настоящий ад.
Огонь дождём полился с небес, и речи об ответной атаке уже быть не могло — все силы, все время уходили на то, чтобы потушить загоревшиеся корабли, ведь те, уходя ко дну, зачастую уносили свои экипажи с собой, мгновенно лишая вторженцев их численного преимущества, и потому, как ни печально, в тушении маг воды был нужнее.
Так рассудили, по всей видимости, и остальные.
Маги огня тоже пытались унять пламя, но — безуспешно, и потому запах палёной плоти не желал растворяться в морской свежести.
Все безуспешно.
Да, драконы, раненные, падали в воду, но подхватываемые другими драконами, они спасались, унесённые собратьями своими в сторону острова.
Сотни воинов-всадников народа Теней посыпались на палубы кораблей, без разбора режа глотки всем, кого видели, не делая различия между Синими Шипами, Лохматыми Хулиганами, и остальными племенами, уничтожая всех на своём пути.
Во славу Короля.
Во славу Жизни.
Вдруг, драконы, чьи ряды воинам союза удалось проредить очень и очень заметно, всё такой же тучей отхлынули обратно к острову, и наступила короткая передышка.
И всё бы хорошо, если один из уцелевших смотрящих не рассказал, что там, на утёсе стояли двое, в одинаковом жесте протянув правые руки в сторону вражеской армады, а за ними — ещё дюжина застывших в той же позе юношей и девушек.
Что-то сейчас случится…
Смотря, как люди падали на палубы, бездыханные, Аскель понял, что именно.
Какая досада.
***
Наблюдая за тем, как медленно, но верно драконы уничтожали корабли его союзников, Харальд хвалил себя за предусмотрительность, с которой он приказал всадникам Змеевиков пока держаться подальше — бой, ещё не оконченный, вымотал всех, и теперь оставалось только немного подождать.
И…
Вот драконы отлетели обратно к острову, видимо — передохнуть, даря паузу в этом безумии.
Мужчина просился к собственному Змеевику, которого подчинил ещё будучи воином народа Теней и который был наравне с Анрией его извечным спутников даже в самых безумных его начинаниях.
Отправившись к остальным своим всадникам, мужчина только спустя несколько мгновений понял, насколько вовремя среагировал, ведь иначе его ждала бы незавидная судьба — неминуемая гибель и пучины океана с желудком рыбы или морского дракона вместо могилы.