Дети любили их собирать и коллекционировать.
Вдруг мальчишка остановился, словно на стену невидимую наткнулся и очень долго смотрел себе под ноги, оглядывая гальку, а потом ловким движением наклонился и подхватил с земли что-то.
И вид у него был такой загадочный!
Девчонка потом до самого вечера выпытывала у друга — что он такое нашёл на берегу, но тот продолжал упорно переводить тему или просто молчать.
А на утро мальчишка подарил ей кулон, сделанный из странного камешка с янтарного цвета прозрачными прожилками, складывавшимися в причудливый узор, который можно было рассматривать буквально часами напролёт.
Вот это — настоящее чудо.
***
Мира продолжала не понимать, кто стоял перед ней, положив руку на нос своему дракону, смотрел так насмешливо, чуть снисходительно и капельку, самую капельку высокомерно — как вождь на крестьянку.
А имел ли он на то право?
Может, имел.
По крайней мере герб Чёрного Острова, то ли нарисованный, то ли выгравированный на наплечнике, который наконец-то сумела разглядеть девушка на доспехе, которой, по сей видимости, и оказалась принятая за кожу непонятного существа чешуя, говорил об этом ясно и чётко — не простолюдин.
Насколько было ей известно, герб того или иного народа на одежде могли носить только воины этого самого племени, любые иные — на украшениях, на флагах или парусах.
Значит, перед ней стоял как минимум, один из бойцов Чёрного Острова.
Дела…
О народе, обитавшем на Чёрном Острове, окутанном легендами и байками торговцев, ходило много слухов по всему Архипелагу, однако ничего достоверно известно не было — никто из тех глупцов, что решались покорить это племя, не возвращался домой, а их союзники и те торговцы, что сотрудничали с ними либо с другими народами дел не имели, либо говорить что-то помимо того, что было известно всем, отказывались.
Известно было только то, что эти люди подчинили себе драконов, на которых летали верхом, однако, почему-то, покорять соседние острова они, даже имея такую громадную силу в своих руках, не стремились.
Несколько племён, что с драконами не воевали, были союзниками Теней, как называли жителей Чёрного Острова, и вели активную борьбу с Изгоями, Охотниками на драконов — теми же Ингерманами, а также с Гримборнами, сумевшими развернуть свою организацию в последние годы как никогда широко.
Поговаривали, что Тени — потомки Детей Ветра, что, отрёкшись от своей скитальческой жизни, осели на каком-то особом острове и основали там своё поселение.
И это вполне могло быть правдой.
Почему нет?
Гораздо более интересным было то, почему именно «чёрный», почему остров был назван именно так и носил это имя до сих пор, ведь, если верить торговцам, он был очень даже зелёным, и даже больше — утопавшим в цветах.
Говорили, что название дано по главным обитателям этого острова.
Истинным хозяевам этой земли.
Откуда пришли на Архипелаг Ночные Фурии никто не знал, да и знать было незачем — земли за пределами исследованных викингами территорий продолжали оставаться дикими и неприступными, и соваться туда было себе дороже.
По крайней мере — все так считали.
Однако было фактом то, что поселились Порождения Молнии и самой Смерти на почему-то так сильно понравившемся им острове, облюбовав его для себя и своего потомства на века вперёд.
Первоначально Фурии не высовывались особо, таясь и скрываясь от людского взора, но со временем они, как это было свойственно скорее людям, стали наглеть, поняв, что противостоять им никто не мог и способных их истребить врагов у них не было.
Да откуда взяться было им, этим врагам?
По сей день все трепетали, стоило им только услышать леденящий кровь свист…
Забавно.
Мира уже призналась себе — к драконам в общем и к Ночным Фуриям в частности она претензий не имела, ибо причин ненавидеть целый вид у неё не было, а ненависть ради ненависти была глупой.
Да и…
Впрочем, про ненависть она уже говорила.
Так или иначе, с той голубоглазой её разборки были персональными, и вся злоба Миры, что ещё осталась в ней, что не выгорела, не выветрилась со временем, была направлена на одну вполне конкретную Фурию, так словно бы это был человек — девушка стала бы искать именно убийцу друга, а не ненавидеть целую расу.
И именно поэтому она теперь не боялась.
Страх — сильная эмоция.
Одна из сильнейших…
Покой и равнодушие в её душе были намного страшнее всего иного, но именно они помогали ей жить дальше, не быть одержимой собственной местью.
Особенно если мстить было не за кого.
И не зачем.
Если это был действительно Иккинг, если он каким-то чудом уцелел, если проклятая тварь оказалась родом с Чёрного Острова, где приютили мальчишку, вырастили и воспитали, то всё становилось на свои места.
Оставался один-единственный вопрос.
И касался он отнюдь не того, почему Иккинг не вернулся на Олух, где его приняли бы с распростёртыми объятьями, лишь бы вернулось к Вождю его снисходительность и добродушие — этот поступок своего друга Мира понимала, как никто другой, прекрасно зная, что делать ему в таком случае было здесь нечего.
Как и ей, в принципе.
Нет, вопрос был в том, а что же привело Иккинга обратно на Олух, где его на пару с драконом так удачно сбила Мира.
Боги? Те самые, которых не существовало?
Просто Высшие Силы?
Случай?
Судьба?
Вот во что, во что, а в судьбу Мира верила меньше всего — все были сами творцами собственного пути, и будущее любого человека было только его собственным выбором с поправкой на внешние обстоятельства.
Могла ли недавняя по меркам Архипелага — всего два года минуло — смена власти на Чёрном Острове стать причиной визита Иккинга на Олух?
Доселе, если верить сплетникам-торговцам, на родине Теней правил Совет Мудрых, в который выбирали двенадцать самых достойных представителей племени, которые потом на протяжении двенадцати лет решали судьбу своего народа.
Но что-то переменилось.
Исчез Совет, словно и не было его.
Власть в свои руки взял Вождь.
Король.
В коей-то степени это было более драконье понятие, и потому оставалось только гадать, кем являлся тот самый загадочный Король Клана Ночных Фурий, что пришёл на смену всем своим предшественникам, резко меняя политику своего племени и его приоритеты.
Никто не знал откуда и когда конкретно он появился.
Зато день, когда Мира впервые услышала о Правителе Чёрного Острова Лувеˈнˈавер.
***
Мальчишка, чей глаз был зорче соколиного, давно заметил силуэт корабля на горизонте, и даже сумел разобрать герб на парусах — мирный торговец приближался к острову, суля привести помимо новых товаров нечто гораздо более важное для замкнутого общества, где все друг друга знали — слухи.
Чуть нахмурившись, с ужасом и даже с какой-то обречённостью понимая, что именно скоро начнётся, не любивший большие скопления людей, ведь те так неприятно мельтешили, да ещё и шумели так, что голова начинала раскалываться, двенадцатилетний Рауд Ормсон рысцой бросился к главе Патруля, частью которого в будущем было суждено стать мальчишке.
А что его ещё могло ждать?
Что у него было впереди?
И разве был у него хоть когда-то выбор?
За него уже давно всё решили…
Рауд не обладал даром Огня или Земли, не мог подчинять людей своим голосом, не обладал той буквально нечеловеческой силой вкупе с невероятно развитой интуиций, достегавшей своего пика в момент боя, что была дана их Вождю, многим другим его соплеменникам — тем же уже давно погибшим Снорсонам, из которых была и воспитанница их кузнеца.
Но больше всех такая сила, что и Стоику, была дана, как ни парадоксально, Изгоям.
Отчего-то Высшие Силы — Боги ли, Духи ли, или неведомые Странники — не давали Дара одной из Стихий тому народу, давая только то, что не было столь разрушительным.
Ну или просто люди из родов со Стихийной Магии не уходили к Изгоям.
Так или иначе, ему, со своей зоркостью дорога была только в стражи их острова — искать угрозу до того, как она будет таковой для их народа.