Я не сдамся! Было неприятно думать, что она схватит меня сзади за щиколотку и или того хуже — за ляжку, но это обстоятельство только придало мне дополнительных сил, и я смог прибавить скорость.
Впереди открывался вид на долину, расположенную у подножья холма.
Я понял, что нахожусь на окраине какого-то селения, скорее даже небольшого городка, раскинутого на берегу замерзшей реки.
Дистанция между мною и моими преследователями-людьми увеличивалась. Видимо, они решили не бежать за мной, а предоставить дело псам.
Скорее всего они рассчитывали на то, что собаки набросятся стаей, собьют меня с ног, завалят.
Я понял, что им было все равно — загрызут меня или нет. Мне бы добежать до подножия…
Обороняться на склоне, если ты внизу, очень тяжело. Тот, кто выше — всегда имеет преимущество, это я знал еще с детства, когда наблюдал, за тем, как мои сверстники играли в «царя горы».
Сам я по понятным причинам играть не мог, мой физический изъян — хромота на правую ногу, делали меня неконкурентоспособным, невыгодным партнером для командных детских игр.
Я не мог быстро бегать, прыгать, взбираться на деревья, кататься на коньках или велосипеде, не мог ходить на лыжах, играть в футбол или лапту.
Здоровые люди не понимают, как много степеней свободы они имеют, обладая полноценными руками и ногами.
Порой простой подъем по лестнице был для меня огромной проблемой — мне приходилось переволакивать хромую ногу со ступени на ступень, словно тяжелую ношу.
В такие моменты я был неповоротлив и медлителен.
Нет, здоровому человеку этого никогда не понять!
Но я привык. И детское прозвище «Саввка-хромой» со временем перестало волновать меня.
Хотя, даже младшие дети подхватывали эту кликуху, и еще не умея толком выговаривать шипящие иногда по ошибке называли меня «Шавка-хломой».
В таких случаях я молча и грозно сдвигал брови, надвигался на малышню своей хромой походкой, чем приводил их в дикий ужас.
Они с визгом разбегались, исчезали и старались больше не попадаться мне на глаза.
Лишенный возможности играть в детстве, я развил в себе исключительную способность наблюдать, анализировать и видеть то, чего никогда не замечали другие дети.
Например, перед началом любой игры я мог безошибочно угадать, кто будет лидером и за кем пойдут остальные.
Я мог точно предсказать кто будет жульничать, поймают ли хитреца на обмане, и будет ли он бит другими мальчишками, понесшими репутационный, моральный и материальный ущерб.
Я мог наверняка указать какая из команд победит в итоге.
Я видел заранее тех, кому можно доверять за благородство их представлений о мальчишеских чести и достоинстве, и кому не стоило доверять не потому что они были плохими, а потому что такие дети обладали наивной простоватостью, граничащей с откровенной глупостью.
Но все описанные выше чудесные умения жестоко приземлялись и впечатывались в повседневную серость моей жизни тем фактом, что я не мог их реализовать.
Я всегда был вне действа под названием детская игра. Роль непосредственного участника мне заменяла роль наблюдателя.
Сейчас же удивительным было то, что я ощущал совершенно незнакомую невесомою легкость.
Я не бежал — я парил над склоном, если так можно выразиться.
Мне казалось, что законы гравитации отменены лично для меня. Ощущение опасности утраивало удовольствие. Теперь, когда я чувствовал обе свои ноги, мне казалось, что я всемогущ!
Я не боялся упасть.
Адреналин качал в нервную систему уверенность, передающуюся в мои конечности, все получалось на автомате.
Я ловок и силен. Меня это несколько сбивало с толку, но времени на обдумывание у меня не было.
Я сканировал пространство впереди для того чтобы выбрать подходящую площадку для боя.
Вдруг я заметил внизу у подножья странно одетого мужчину, который отпиливал тонкие ветки неизвестным инструментом.
Его тулуп напоминал русский ватник, но кожаной выделки.
И тут я начал понимать, что попал куда-то, где я никогда не был.
Странная одежда людей, пейзаж, форма домов отнюдь не напоминали Россию, где я родился, вырос, выучился на айтишника и пошел работать в музей сисадмином.
Я почти добежал до подножия холма. Мужик в кожаном тулупе нарезавший хворост, не оборачиваясь ко мне поздоровался:
— Здравствуй Девитт, опять охота была неудачной? Я вижу собаки голодны, и вы идете с пустыми руками.
На всякий случай я зыркнул по сторонам, но снова не увидел никакого Девитта.
Два пса бежавшие за мной следом сначала поравнялись со мной, обойдя по бокам, а потом устремились вперед. Я выбежал на лед.