— А двадцать плюс тридцать?
— Пятьдесят
Аббат хитро посмотрел на меня затем на барона.
— А сорок пять плюс сорок четыре?
— Восемьдесят девять
Последний ответ поразил словно гром среди ясного неба всех присутствующих. Видимо, они не умели складывать в уме.
А еще что-то вякают про нашу школу и систему высшего образования. Да тут люди дважды два не умеют помножить.
Еще некоторое время монах предлагал мне складывать, вычитать, умножать и делить составные и простые числа без дробей.
Сначала я потешался их откровенно-опешивающей реакции — они так искренне поднимали брови, открывали рты в восхищении, что мне было смешно. Но затем мне это порядком надоело, и я сказал:
— Так, господа. Если вы хотите, чтобы я и дальше работал для вас счетной машинкой, то давайте отстегивайте меня и принесите мне одежду.
Барон с интересом смотрел на меня.
— Да, любопытный случай. Ни разу не ошибся. Ученый бес! Мы можем переговорить наедине?
Толстый мгновенно среагировал будто бы ждал этого вопроса. Он захлопнул книгу и обратился к монахам
— Оставьте нас, идите обедать, я скоро к вам присоединюсь.
Барон обратился к своему брату, который молчал все это время с такой же просьбой. Когда все вышли, толстый хлопнул в ладоши и потер их в предвосхищении хорошей сделки.
— Итак, барон…
— Я беру его в аренду на неделю. Что вы хотите за это?
— Я хочу как обычно, плюс Иоланду на месяц!
Я вмешался в их торг
— Э, я вам не квартира и не машина, вы кого в аренду собрались брать? Я не согласен!
— Заткнись! — грубо рявкнул монах — Тебе слова не давали! Будешь выеживаться — позову палача, он тебе разом соски открутит!
— Продолжайте барон, вам приемлемы мои условия? — монах улыбнулся барону.
— Он действительно воскресил дочь лавочника Филиппа Ван Дейка?
— Да! Множество людей подтверждают этот факт. Она была совершенно мертва, когда отец вытащил ее из горящего дома. Огонь — дым столбом …Вы же знаете, барон, как это бывает при пожаре. Нет основания не верить. Я мог бы принять эти рассказы за деревенские бредни, но брат Бартель Тиельманс видел все это своими глазами. А ему врать нет резона. Вы же знаете, Бартель человек чести. Понятно же чей он брат по крови? Бес Савва воскресил девушку.
— Я беру его на неделю в аренду. Вино и солонину я выделю завтра, присылайте Бартеля с повозкой. С Иоландой я так решил: вы ее получите только после того, как он вылечит мою мать. А вы уж постарайтесь его убедить. Девчонку я предоставлю не на месяц, а на одну ночь. За месяц вы с вашим темпераментом затрахаете мою кухарку до смерти! Девка она молодая, мне ее еще замуж выдавать.
Аббат улыбался, и, сложив руки перед грудью, постукивал подушечками пальцев кистей друг о друга в предвкушении удовольствия.
— Я согласен. — Он обернулся ко мне. С его лица сошла улыбка и я почувствовал колючий взгляд аббата — Так, любезный бес Савва, теперь слушай меня. Ты отправляешься в гости в замок барона.
Он поднял подбородок
— Если ты вылечишь его матушку от чахотки, то я отпущу тебя на все четыре стороны, правда, в этом случае, ты должен будешь покинуть графство Фландрия до заката и больше здесь никогда не появляться. А если не вылечишь, то я сначала откручу тебе раскалёнными клещами соски, потом яйца, потом язык. Выколю глаза. Потом я переломаю тебе руки и ноги и брошу на бойню, где миллионы опарышей будут жрать твою живую плоть, а когда они дойдут до мозга, я сожгу тебя прилюдно на площади. Ты все понял?
Невеселая перспектива меня ожидала. Но к своему удивлению слова аббата меня не испугали. Я размышлял о том, что теперь у меня есть целая неделя, для того чтобы что-нибудь придумать.
— Я тебя спрашиваю, ты хорошо меня понял?
Я кивнул в ответ.
— Да, преподобный Аббат, я все понял и согласен на ваши условия.
— Твое согласие никто не спрашивает, будешь делать то, что тебе велят. Для тебя я Аббат Петрус II.
— Как? Петрус?
Я хотел позлить этого хама.
— Что смешного?! — монах поймал промелькнувшую на моем лице улыбку
— Нет ничего смешного, я уверен ваши предки берут начало в древнем и благородном роду. Я улыбнулся вашему имени, у меня был друг Петрус — соврал я. Пока ситуация поворачивалась в нужную мне сторону. Монах еще очень пожалеет. Я уже знаю на что он реагирует. Значит я смогу ими управлять.
Монах подступил вплотную его лоб почти касался моего подбородка.
— Бес монаху не друг! И не вздумай бежать. Тебя обязательно поймают и к перечисленным ранее экзекуциям я добавлю расплавленного свинца, который вольют тебе в желудок через глотку. Ты все понял?