Я лишь удостоил его взглядом, как будто ты не знаешь меня? Конечно, я влезу, и разворочу очередное осиное гнездо. Только надо всё это проделать с умом и максимальной осторожностью.
— Я всегда знал, что ты — упёртый баран, — вздохнул он, доставая папочку. — Поэтому я принёс тебе более подробное досье.
— Спасибо, — кивнул я, раскрывая её.
— Брать с собой папку, я не намеревался. Сейчас пробегу глазами, "сохраню" в памяти, а уж потом проанализирую. По мере того, как я продвигался по досье, в голове созревал план действий. Потом я ещё все не раз перепроверю, но первые свои шаги я уже видел отчётливо.
— Йорген, — произнёс я, оторвавшись от папки, — у меня последняя просьба. Мне нужны документы беженца, лет так восемнадцати, желательно с греческими корнями.
— Это можно будет сделать довольно быстро, — чуть подумав, кивнул он мне. — Это всё?
— Да, спасибо за информацию, — улыбнулся я ему, протягивая папку.
— Она тебе не нужна? — удивился он.
— Уже нет.
— Ты слишком самонадеян, — он покачал головой, — прошлые успехи тебе вскружили голову. Ты не должен забывать, что в данном случае, голову могут и оторвать.
— Всё будет хорошо. После того, как передашь мне документы, я исчезну на пару месяцев. Пригляди за Ками.
— Конечно, без проблем и удачи тебе.
— Я сам и есть удача, — ответил я.
Он на это лишь покачал головой. Всё ещё не верит в меня, но это меня мало интересовало сейчас.
****
— Моего друга убили, террористические взрывы в столице, а ты мне говоришь, что мы должны соблюдать закон? Ты император или где? — Катарина была вне себя.
— Именно поэтому, моя дорогая, мы и не вмешиваемся. Я и есть закон. Ты же прекрасно знаешь, что аристократы не влезают в дела простых смертных, для этого существует полиция и суды! Если бы твой друг был аристократом, у нас бы было право вмешаться. А так, извини, я просто не могу ничего сделать.
— Суды? — фыркнула Катарина, — Твои суды продажны, они контролируются кланами и родами, и ты прекрасно это знаешь! Но делаешь вид, что тебя это не касается.
И, повернувшись, она вышла из комнаты.
— Хороший разрушитель растёт, — прокомментировал Альберт.
— И в чём она не права? — спросил Виктор отца.
— Во всём. В данной системе координат мы не можем действовать иначе. Она сама виновата. Если бы она не появилась на похоронах, я бы сумел по-тихому прижать албанцев, но сейчас слишком много взглядов направлено в нашу сторону. Все только и ждут, что мы будем делать дальше.
— Ты же понимаешь, что мы показываем нашу слабость? — удивился Виктор.
— Наша слабость — в нашей силе. Чем больше у нас полномочий, тем слабее мы для окружающих.
— Каких полномочий? Мы итак не вмешиваемся в политику кланов, а те творят что хотят.
— А те, в свою очередь, не лезут в политику. Только представь себе кланы Миллеров и Шмиттов в Рейхстаге? Что поделать, мы определяем внешнюю политику, а кланы — внутреннюю. И поверь, внешняя политика в наши дни намного важнее, чем внутренняя.
— Поэтому мы оставим всё как есть, сделаем вид, что ничего не произошло? Ты же понимаешь, что полиция будет только делать вид, что ищет, а министр внутренних дел даже не сможет уволить главу полиции.
— Нам нужны реформы, — согласился Император, — тут я согласен, однако сначала реформы, а потом уже действия. Кстати, ты этим и займёшься. Подготовишь пакет реформ, чтобы ослабить влияние кланов на внутреннем рынке.
— И мы никак не поможем Катарине? — спросил Виктор.
— Мы — нет, но что-то мне подсказывает, что найдётся человек, который сунется туда, — ответил Карл, — Альберт, как ты думаешь, Патрик сунется?
— Вне всяких сомнений, ваше Величество, — кивнул Альберт.
— Вот и отлично. Он сунется, а мы будем рядом, чтобы в нужный момент выйти на сцену. Альберт, проследи, чтобы парень был под присмотром.
— Уже, ваше Величество, к нему приставлены люди 24 на 7.
— Вот и отлично, теперь перейдём к ставке, я думаю, нам следует её повысить на четверть процента. Размер инвестиций упал за последний год.
****
— Единственный наш шанс — это выдать замуж Камилу до родов. Значит, у нас есть плюс-минус три месяца, — сообщил я печальную новость.