Милена мне казалась довольно привлекательной девушкой. Плавные обводы её меланхоличного лица вместе с выразительными карими глазами буквально приковывали взгляд. Образ её дополняли длинные ресницы, толстая русая коса до пояса и восхитительная фигура с тонкой талией. Милена была дочерью удельного князя и с детства ходила в ученицах у целительницы. Женщины здесь не отставали от мужчин и часто воевали наравне с ними, хотя для знатной дамы более подобающим занятием считались либо магическое врачевание, либо создание артефактов.
Хоть Милена формально и не являлась целительницей, а лишь ученицей, но будучи единственным человеком в отряде, обладающим способностью к врачеванию, пользовалась большим уважением среди дружинников.
Во время похода она, как и другие женщины, наряжались по-мужски: носила порты, сапожки и простенькую свиту фиолетового цвета — тут так называлась верхняя одежда, что-то среднее между коротким кафтаном и курткой со множеством застёжек. Свиты знати имели, как правило, облегающий фасон, яркие цвета и вышивку. Челядь одевалась мешковато и невзрачно.
— Прикажи поехать Олегу или Рогволду, — настаивала Милена. — Ты можешь навредить себе. Ты ещё не полностью здоров.
— Нет, — отрезал я. — Предложение отклоняется. Поеду сам. Хватит валяться.
Порты и рубаха уже были на мне — я в них спал, поскольку ночами было прохладно. Поверх рубахи надел свиту из плотного лазурного сукна, обшитую по бортам серебряными нитями. На рукавах и груди было такое множество застёжек, что возиться приходилось долго.
Пока я вставлял в петельки все двадцать с лишним пуговиц, явился Олег, сообщил, что передал мой приказ Молчану.
— Ладно, дело твоё, — Милена надула губы, словно обидевшись на то, что я отверг её заботу. — Сейчас принесу отвар. Обязательно выпей, он укрепит тебя.
Милена ушла за настойкой, а я продолжил упаковываться. На голову водрузил шапку — колпак с широкими отворотами. Без головного убора люди тут редко показывались на улице. Подпоясался ремнём, расшитым стальными бляхами. На нём висели кинжал с позолоченным навершием, мешочек для денег и сумочка с тиснёным узором. Наряд мой выглядел весьма изысканно. Остальные дружинники одевались проще — по крайней мере, в походе.
Выйдя на улицу, я велел Олегу тоже седлать коня, а сам отправился к Всеславу Игоревичу. Его шатёр стоял рядом с моим, а вокруг серели матерчатые навесы и палатки. Горел костёр — на нём два челядина варили похлёбку в котле, бегали оруженосцы по разным поручениям, воины натачивали сабли и начищали доспехи. Звенел молот — наш кузнец-дружинник Вольга, как обычно, либо лошадь подковывал, либо что-то ремонтировал. Отряд готовился к ещё одному дню похода.
Возле моего шатра стояли на привязи две лошади: конь Бледный серой масти и вороной по кличке Стриж. Бледный был боевым скакуном — могучим, мощным. Стиж — для дороги. Молчан — пятнадцатилетний отрок, что служил моим оруженосцем, затягивал подпруги на Стриже.
Всеслав Игоревич и Рогволд уже были в шатре. Они рассматривали лежащую на столе карту. Отец и сын походили друг на друга: оба широкоплечие, пузатые, коренастые. Всеслав Игоревич носил длинную широкую бороду, Рогволду — короткую. Он был даже крупнее отца, а ручищи — что медвежьи лапы. За то и получил, видимо, прозвище Мевдведь. Всеслав Игоревич имел кличку — Угрюмый. Она тоже соответствовала его облику: чего только стоили густые брови, которые тысяцкий постоянно хмурил по поводу и без. Рогволд, понятное дело, выглядел моложе. Он служил старшиной, отвечал за снаряжение и обучение воинов.
Когда я вошёл, они обсуждали план дальнейших действий. В целом он был понятен. В тридцати вёрстах отсюда находилась крепость князя Казимира и там же — крупный город Караузяк, через который шёл речной торговый путь с северными землями. Там мы собирались сесть на корабль и отправиться за Серое море.
Проблема заключалась лишь в том, что мы не знали, на чьей стороне князь Казимир и как он нас примет. Всеслав Игоревич полагал, что надо идти до самого побережья Серого моря и плыть оттуда. Лишние три-четыре дня пути, зато риск минимален. Я же пока не решил, как лучше поступить.
— В чём дело, Вячеслав Игоревич? — спросил я строго. — Слышал, Ратибор мятеж устроил, а ты не только не остановил его, но даже меня не соизволил уведомить.
— Доброе утро, Святослав, — поздоровался тысяцкий, смерив меня угрюмым взглядом. — Да подумал я и решил, что ни к чему тебя тревожить. Лечись лучше. С Ратибором я сам улажу вопрос.
— Не вижу, чтобы ты вопрос улаживал. Ратибор отправился сёла грабить без моего ведома, да ещё и слухи про меня распускает. А ты потворствуешь.