— А моя всегда предупреждала: «Не давай заговаривать себе зубы неудачникам». Она говорила: «Ты можешь узнать о мужчине все по тому, как он обращается с женщинами».
— Часто думаешь о матери?
— Она умерла.
Там был маленький Полли, тупорылый племянничек. Он сказал Полли, Поли сказал Джонни, прямо телефон, как у школьниц. Хотите поиграть в телефон? На той вечеринке я единственный раз упомянул жирную жопу слонихи.
Мне семьдесят один год, господи. Тебе по башке залетит, я посмотрю какой ты будешь молодец.
Я понимаю, так думать не хорошо, но с логикой хер поспоришь.
— У вас есть сын по имени Питтер Полл?
— О боже, что случилось?
— С ним все в порядке мэм, но небольшие неприятности есть. Мы задержали его в мужском туалете в парке Лафайет. Не знаю, как бы это поделикатнее сказать, но он сосал хер мальчонке скауту.
— Нет, это какая-то ошибка.
— Мэм, я бы сам хотел ошибаться, но, к сожалению, нам еще пришлось провести срочную операцию по прибытию в участок, когда мы обнаружили мелкого грызуна в его анальном проходе.
— Он мой сын.
— Да он спать не может, перед тем как к тебе идет.
— Первый вопрос: какое сегодня число?
— Блондинка со здоровенными сиськами и полной шапкой виагры.
— Дайте испытуемому лист бумаги, попросите нарисовать круг, согнуть лист пополам и отдать обратно. Реально немощные стариканы такого сделать не могут.
— Может бумажкой надо подтереться? Сразу поймут, что ты больной.
— По-твоему это смешно? Я объект для насмешек? Должен при людях жопу подтирать?
— Я ни в коем случае не должна была брать твой протез, но он привел меня к Господу.
— Э, нудная ты баба.
— Не повезло блин парню.
— Пусть идет он к черту со своими слезами крокодильими.
— Поли, прояви хоть немного сочувствия, его сын в больнице.
— И это его извиняет? Мне наплевать, хоть у него сто детей в реанимации с простреленными бошками! Он говна кусок, и я это знаю так же хорошо, как и ты.
Ты че, вегетарианец? Мясо и сосиски жрешь грузовиками.
Езжай в аптеку, купи две пары хирургических перчаток, банку отбеливателя, и подъезжай к дому нашего друга, строителя.
— Ну так и че делать будем?
— Избавимся от тела. Пытался сам перетащить, не получилось
— А зачем от тела избавляться?
— Ты че, пришел вопросы задавать? Если его найдут, а его найдут обязательно, будет охеренное расследование. А мы и без этого по уши в говне. Суд Джуниора и все такое. Нет тела — нет убийства.
— Да что с тобой за херня такая?
— Ниче.
— Не ври, ты под кайфом.
— Выкурил полкосяка перед тем, как ты позвонил. Все нормально.
— Ты посмотри на себя, у тебя из носа течет, торчек ущербный! Ты ж обещал, что больше не будешь этим говном развлекаться.
— Я не развлекался.
— Он был капитаном, Ти. Он поднимал больше всех.
— Лекции читать мне будешь, наркоман долбаный?
— Не хера себе! А я и не думал. Ты знал?
— Разумеется знал. Но ты-то так нахлобучился, что даже если б у него мотня твоей мамаши на башке была, ты и то бы не понял.
— Я заснул. Она, наверно, заползла под меня погреться.
— Ты дебил что ли? Ты убил ее!
— Четверку в боковую.
— И один в жопу.
— Я ему еще раз наберу.
— Ходит в хор педиков. Говорят у них сегодня пробы.
— А дальше что? Завалит за то, что неправильные тапки обул?
— А что поделать? Тони босс.
И все равно я должен оставаться грустным клоуном. Для друзей, для семьи… ну, такой, суровый снаружи.
— Вам обеим не нужно за меня переживать, потому что я удвоил дозу.
— Я не хочу, чтобы вы принимали восемьдесят миллиграммов «Прозака».
— На неделю, дней на десять поднимаешь до восьмидесяти, ну, чтобы прийти в чувства, поднять голову, а потом сбрасываешь обратно до сорока, пока член не повиснет.