— Да ну?
— Как-то ночью, это случилось в больнице, когда Тони лежал при смерти, он на минуту очнулся и произнес: "Кто я, куда я иду?" В тот момент я не понимала, что он имел в виду, но придя сюда, я чувствую тоже самое. Странно, да?
— Давай я тебя сфоткаю.
Мы так сильно дергаемся. Иногда кажется, что мы только этим и занимаемся, а в итоге — бац! — и все. Все это просто исчезает.
Отец всегда говорил: «Ненавидь грех, но люби грешника».
Я ненавижу собственного сына, как вам такое? Я прихожу домой, а он сидит в одних трусах, торчит в каких-то чатах, тусуется с очередным дрочилой, хихикает как школьница. Так и хочется разворошить ему физиономию! Собственному сыну. Как вам такое?
Знаете что? Если бы Кармелла давала бы драть Эйджея так, как драл меня отец, то он наверняка бы вырос с яйцами.
Да я не смог бы ему вмазать, даже если бы захотел. Это все гены Кармеллы. Он охренеть какой мелкий. У них все в семье мелкие. На ее отца подуешь, и он свалится.
— Знаешь, что странно, Ро? Когда едешь куда-нибудь впервые, все эти люди существуют всего лишь в твоем воображении, пока не пребываешь на место. Будто раньше их никогда и не было, пока ты их не увидишь. И для них тебя тоже не существует.
— Не знаю, может, ты более склонна к философским размышлениям, чем я.
— Не-не, просто мысль пришла в голову, вот и все. Знаешь, вот когда умираешь, жизнь продолжается без тебя, как в Париже, пока мы сюда не приехали.
Он умер, ушел! Че я могу поделать? Свечку поставить? Я представляю его с отцом, его любимой бабушкой и Иисусом.
— А тот престарелый актер-пидарок Рамон Наварро, его обнаружили с воткнутым в сраку дилдо из слоновой кости.
— Ты не перебарщиваешь со всей этой херней, а, Дон?
— Кстати, а он ведь тоже был из Джерси.
— А че там нашли в промежности у твоей мамаши?
— Пора-ка тебе валить к Метучи, а?
— Я попутал. Помаду Карлы обнаружили на члене у Вито.
— Знаешь, что самое тяжкое в скейтбординге?
— Что самое тяжкое в скейтбординге?
— Сообщить своим предкам, что ты гей.
Одно мне удалось усвоить от отца — кровь дороже золота.
— Ну, у тебя куча всяких толстовок с капюшонами, как у баклажанов, про которых ты смотришь по MTV. Можешь одеть сразу две.
— Да хорош, фигня все это.
— Все, что заработаешь — твое, платить за аренду тебе не придется, и поверь, платят там неплохо, это профсоюзная работа. Я просто хочу видеть, как ты делаешь успехи. Ты мой сын и я люблю тебя.
Твой кореш Шах как раз зайти собирался. Его с какой-то шмарой швырнуло так, что они аж на жопы присели.
— Ну а твоя птичка как поживает?
— Вы о чем?
— Хорош. Постоянно какие-то тайные звонки, я в курсе, у тебя новая телка.
— Ну че я могу сказать…
— Когда дома беременная жена, нашел время.
— Игровая площадка закрылась, а у мужчины есть свои потребности.
Правда, извини за такой свинарник, я бы прибралась. Просто у меня много работы, и я свинья.
— Я знаю, что эти инциденты, по ходу на которые ты намекаешь, неблагоприятно сказались на жопе Вито.
— Называй это как хочешь, но ты говоришь об одном из моих капитанов.
— О капитане? Симпотного леденцового кораблика?
Когда я тебя засираю, то делаю это любя.
— Здесь только шесть цифр.
— Ну я последнюю не написала. Если хочешь меня найти — придется постараться.
— У этого босса жутко суровый типаж. Энтони Сопрано в натуре такой?
— Он просто отправной момент для раскрутки персонажа.
— Ну, определенное сходство есть. Например, он тоже считает, что ему все вокруг принадлежит.
Ты права. У парня посерьезней заботы будут. Типа зажевать тот третий сэндвич, или оставить.
— Этот хер при яйцах.
— Ломанули лавку и ты называешь это отвагой? Отвага — это когда смотришь парню в глаза, протыкая ему легкое ножом для колки льда.
Я как-то трахал деваху в колпаке Санты. Колпак здорово отвлекал, аж стояк пропадал.