Мой мелкий в этом возрасте носился как сутенер!
О! Да вы комик! Вам за это нос сломали?
За то, как он наплевал на подаренную ему куртку, я бы ухо отрезал.
Я могу сесть на всю оставшуюся жизнь и, что, я не могу обсудить это со своим психиатром? Нахер вы тогда вообще нужны?
Иногда все мы лицемеры.
— Вы звонили с жалобой, на наших грузовиках написано правило: если вы недовольны, вернем мусора в 2 раза больше.
— Я жаловаться, потому что вы не делать полный вывоз двенадцать, шестнадцать и двадцать, а счет за это потом выставлять в двойном размере.
— Правильно, нам же пришлось выезжать дважды.
— Вы взяли в два раза больше за вывозы, которые пропустить.
— Мой диспетчер спрашивал, если вы недовольны, хотите вернуть свой мусор?
— Конечно, я не хочу вернуть мусор!
— Значит, вы довольны!
— Так сколько я должен, советник?
— Заплатишь, когда на самом деле придется поработать. Будем надеяться, этот херовый день никогда не наступит.
— Он совсем недавно чуть не наступил.
— Матерь божья, вы мне кувалдой по яйцам зарядили что ли?
— Нет, это просто маленький надрез там, где я вставил эндопротез, будет немного болеть.
— В следующий раз пользуйся уткой, всего делов.
— Я не кошка, я не гажу в коробочку.
— Вам нужно следить за сердцем.
— С моим сердцем все нормально, как только я выпишусь, сходим с тобой на дискотеку.
— Мистер Сопрано, я Майкл Маклуин из службы судебных исполнений. Я должен надеть вам электронный браслет.
— Тебе поручают важные задания, да?
— Сэндвич будешь?
— Ты слышал про мои яйца? Как можно жрать в таком состоянии?
— Правильно, и чем вы занялись?
— Взял увеличительное стекло, и пошел жечь муравьев. Это типа юмор такой.
— Лекарства, лекарства, лекарства! Что они должны дать?
— Кто знает, что бы с вами было без них? Некоторые люди просто получают удовольствие от того что что-то делают.
— Ну да, те вещи, от которых я получаю удовольствие, я делать не могу.
Че за нах? Меня нет всего 8 лет, а ты превращаешь мой кабинет в склад?
Элиот, это то же самое, что и смотреть за крушением поезда: я со страхом и отвращением слушаю то, что он может рассказать, но я не могу отказаться от желания это услышать.
— Я только что вырубился, и если это не физическая причина, то, что со мной за херня?
— Я думала, вас это успокоит.
— Успокоит, когда мне кто-нибудь точно скажет, что за херня со мной творится. Я бы хотел, чтобы это было что-то физическое, чтобы это можно было выдрать нахер!
Послушайте, будьте любезны, уберите нахер сигарету.
— Зачем все так усложнять? В пятидесятые все работали вместе, даже враждующие семьи улаживали разногласия по-дружески.
— Ага, я помню фотографию Альберто Настасья: лежит такой весь из себя дружеский на полу в парикмахерской.
Слушай, Ливия, того, что ты не знаешь хватит на целый том.
— Жизнь этой женщины весьма печальна.
— Да она если в канализационный люк упадет, вылезет с золотыми часами на каждой руке.
Вы как будто наркоту принимаете, а мне скучно до смерти, я готов к продолжительной беседе.
— Вы знаете, почему акула постоянно в движении?
— Ей нужно двигаться, а то она умрет, не сможет дышать, типа того.
— Если мы такие ужасные, то почему ты устраиваешь нам вечеринку в честь обручения?
— Потому что ты моя сестра и я стараюсь поступать правильно. В любом случае, это идея жены.